читаете Библию, вот. И вы вдруг подниметесь в воздух, в идеальных телах, не подверженных разложению. И вот вы висите в воздухе, ага, и смотрите сверху на весь этот мир, и видите наступление сроков Уничтожения. И только истинно верующие спасутся, вот, только те из вас, кто будет рожден заново, избегнут боли и смерти и ужаса и огня этих лет, ага. И грядет великая война между Небом и Адом, и Небо разобьет силы Ада, и Господь утрет слезы страдальцев, и не будет больше ни смерти, ни горя, ни плача, ни боли, ага, и только свет славы Господней во веки ве…

Внезапно он замолчал.

– Неплохо изложено, – сказал он, абсолютно непохожим голосом. – Только все это будет не так. Совсем не так.

Что касается огня, войны и всего прочего, здесь вы правы. Но вот этот момент с Просветлением – если бы вы могли действительно увидеть в Небесах сомкнутый строй нашего воинства, и как он тянется, насколько можно себе это представить и намного дальше, легион за легионом, и у всех у нас огненные мечи и прочее… я просто хочу сказать, что вряд ли у кого-нибудь найдется время на то, чтобы ходить, выбирать нужных людей и подбрасывать их в воздух, чтобы они оттуда могли спокойно глумиться над теми, кто остался умирать от лучевой болезни на выжженной, запекшейся земле. Если уж, помимо всего прочего, вы считаете подобное поведение морально приемлемым.

А насчет неизбежной победы Неба… Давайте честно, если бы все было настолько банально, никакой Небесной Войны вообще не было бы, так ведь? Это пропаганда. Чистая и неприкрытая. Шансов одержать верх у нас не более пятидесяти процентов. Так что для страховки можете с тем же успехом послать деньги по номеру сатанистов, хотя, откровенно говоря, когда с небес падет огонь и воды морские обратятся в кровь, вы в любом случае будете считаться потерями среди мирного населения. Наша война, ваша война – убьют всех, и пусть Господь разбирается, правда?

Впрочем, простите, заболтался. Я, собственно, собирался спросить только: где я?

Марвин О. Продалл медленно багровел.

– Это дьявол! Господи, защити меня! Это дьявол говорит через меня! – взорвался он, и тут же прервал себя: – Нет-нет, совсем наоборот. Я ангел. Ах, так это Америка, верно? Извините, мне нужно бежать…

Наступила тишина. Марвин пытался открыть рот, но ничего не происходило. Тот, кто сидел у него в голове, кто бы он ни был, огляделся по сторонам. Он посмотрел на съемочную группу – тех, кто не был занят тем, что звонил в полицию или тихо рыдал в углу. Он посмотрел на мертвенно бледного оператора.

– Вот так штука, – сказал он. – Меня снимают?

Кроули мчался по Оксфорд Стрит на скорости под двести километров.

Он полез в бардачок за запасными темными очками, но там были только кассеты. Он раздраженно схватил первую попавшуюся и сунул ее в магнитолу.

Ему хотелось услышать Баха, но сгодились бы и сладкозвучные «Тревелинг Уилберриз».

«Все, что нам нужно – Радио Га-га», – запел Фредди Меркьюри.

Все, что мне нужно – убраться отсюда, подумал Кроули.

Он обогнул Мраморную арку против движения, снизив скорость до ста пятидесяти. Вспышки молний превращали небо над Лондоном в вышедшую из строя лампу дневного света.

Багрово небо Лондона, подумал Кроули, конец уж недалек. Кто это написал. Честертон, верно? Единственный поэт двадцатого века, хоть немного приблизившийся к Истине.

«Бентли» летел прочь из Лондона, а Кроули откинулся на сиденье водителя и листал опаленные «Прекрасные и точные пророчества» Агнессы Псих.

Ближе к концу книги ему попался сложенный листок, покрытый заметками, которые, судя по мелкому каллиграфическому почерку, делал Азирафель. Он развернул его (в этот момент ручка переключения скоростей дернулась сама собой, включилась третья скорость, и «бентли» ловко обогнул фургон зеленщика, неожиданно показавшийся из переулка) и прочитал.

И еще раз – и сердце у него замерло, дернулось и начало неспешно погружаться в желудок.

Автомобиль внезапно свернул и направился в сторону деревни Тэдфилд в Оксфордшире. Он будет там примерно через час, если поторопится.

Все равно ехать было больше некуда.

Кассета доиграла, и включилось радио.

– …и в разделе «Вопросы радиослушателей» вопрос нам задает представитель Тэдфилдского Клуба садоводов. Мы были там в 1953 году, прекрасным летом, и, как помнят наши специалисты, собравшиеся в студии, почвы здесь – это жирный суглинок, характерный для Оксфордшира, на востоке прихода, с переходом к мелу на западе; в таком месте, вообще говоря, сажай все что угодно – все вырастет. Не так ли, Фред?

– Ага, – сказал профессор Фред Уиндбрайт из Королевского Ботанического сада. – Сам бы лучше не сказал.

– Отлично… Итак, первый вопрос нашим специалистам, и его задает, э-э… мистер Р.П. Тайлер, э-э… председатель Объединения жителей Нижнего Тэдфилда.

– Кхм. Да, верно. В общем, я страстный цветовод, выращиваю розы, и моя «Молли Макгуайр» даже брала призы. Однако вчера с нее облетело несколько бутонов под дождем, который со всей очевидностью состоял из рыбы. Что порекомендуют для данного случая специалисты помимо размещения над цветником рыболовной сети? Я… да, написал письмо в совет…

– Я бы сказал, интересный случай. Гарри?

– Мистер Тайлер, у меня вопрос: это была свежая рыба или консервы?

– Мне показалось, свежая.

– Ну тогда у вас никаких проблем, друг мой. Я слышал, у вас там шли дожди из крови – жаль, что у нас в Долинах, где у меня сад, такие не идут. Я бы здорово сэкономил на удобрениях. Так вот, вам нужно сделать вот что: закапываете их в вашем… КРОУЛИ!

Кроули не отозвался.

КРОУЛИ, ВОЙНА НАЧАЛАСЬ, МЫ С ИНТЕРЕСОМ ОТМЕЧАЕМ, КРОУЛИ, ЧТО ТЕБЕ УДАЛОСЬ СБЕЖАТЬ ОТ СИЛ, ПОСЛАННЫХ НАМИ ЗА ТОБОЙ.

– Угум, – согласился Кроули.

КРОУЛИ… МЫ ВЫИГРАЕМ ЭТУ ВОЙНУ. НО ДАЖЕ ЕСЛИ МЫ ПРОИГРАЕМ, В ТВОЕМ СЛУЧАЕ НИКАКОЙ РАЗНИЦЫ НЕ БУДЕТ. ПОТОМУ ЧТО ПОКА ХОТЯ БЫ ОДИН ДЕМОН ОСТАНЕТСЯ В АДУ, КРОУЛИ, ТЫ БУДЕШЬ ЖАЛЕТЬ, ЧТО НЕ БЫЛ СОЗДАН СМЕРТНЫМ.

Кроули молчал.