Через некоторое время Азирафель сказал:
– У меня есть… есть, скажем так, агентурная сеть. По всей стране. Хорошо вымуштрованная, хотя и небольшая, армия. Я могу приказать им заняться поисками.
– У меня тоже есть что-то вроде этого, – признался Кроули. – Сам знаешь, вдруг пригодится и все такое…
– Их нужно поднять по тревоге. Как ты думаешь, они могут работать вместе?
Кроули покачал головой.
– Вряд ли это разумно, – сказал он. – С политической точки зрения они не настолько продвинуты.
– Тогда давай пусть каждый свяжется со своими людьми, и посмотрим, что они могут сделать.
– Видимо, стоит попробовать, – сказал Кроули. – Словно мне больше нечем заняться, прости Господи…
Он наморщил лоб, и вдруг торжествующе хлопнул ладонью по рулю.
– С гуся! – воскликнул он.
– Что?
– Вот как с чего вода – с гуся!
Азирафель громко втянул воздух сквозь зубы.
– Веди машину, будь добр, – устало сказал он.
И они поехали обратно в лучах рассвета, а из динамиков струилась Месса Си-минор Иоганна Себастьяна Баха, вокальная партия – Фредди Меркьюри.
Кроули любил город ранним утром. В этот момент все его население почти полностью состоит из людей, имеющих пристойную работу и настоящую причину для того, чтобы быть здесь, в отличие от никому не нужных миллионов, наводняющих город после восьми утра. И на улицах более или менее тихо. На узкой мостовой перед магазинчиком Азирафеля четко виднелись двойные желтые линии, означавшие «Не парковаться». Впрочем, когда «бентли» затормозил, они послушно скрутились и пропустили его к обочине.
– Ну что ж, – начал Кроули, когда Азирафель полез за пальто на заднее сиденье. – Будем держать связь. Договорились?
– Это что? – спросил Азирафель, поднимая с сиденья какой-то продолговатый предмет.
Кроули прищурился.
– Книга? – хмыкнул он. – Не моя.
Азирафель перевернул несколько желтых страниц. В его мозгу зазвенел маленький библиографический колокольчик.
– Это, должно быть, принадлежит той юной леди, – сказал он медленно. – Нам нужно было взять у нее адрес.
– Слушай, у меня и так полно проблем, а ты хочешь, чтобы пошли слухи, будто я занимаюсь тем, что возвращаю потерянное имущество? – вопросил Кроули.
Азирафель открыл титульную страницу. Возможно, это было что-то интересное. Кроули не мог разглядеть выражение на его лице.
– Я считаю, ты вполне можешь послать ее туда прямо на почту, – сказал демон. – Если уж думаешь, что это твой долг. В графе «Кому» напиши: «Сумасшедшей с велосипедом». Никогда не доверяй женщинам, которые дают дурацкие клички средствам передвижения…
– Да-да, разумеется, – рассеянно сказал ангел.
Он порылся в карманах, достал ключи, уронил их на мостовую, поднял, снова уронил, и торопливо направился к дверям.
– Так мы будем держать связь? – крикнул Кроули ему вслед.
Азирафель замер, вставив ключ в замок.
– Что? – отозвался он. – А, да. Да. Конечно. Отлично. Прекрасно. – И он захлопнул дверь.
– Вот так, – пробормотал Кроули, внезапно ощутив себя очень, очень одиноким.
На тропинке мигал фонарик.
Весь ужас поисков книги в рыжей обложке среди рыжих листьев и луж рыжей воды в рыжей канаве в рыжих (ну хорошо, пусть серых!) рассветных сумерках – в том, что найти ее невозможно.
Ее просто не было.
Анафема испробовала все способы, которые приходили ей в голову: методичное разбиение местности на квадраты, ускоренное шурование папоротника вдоль дороги, притворно беззаботное расхаживание туда-сюда с косыми взглядами исподтишка, и даже тот метод, который, по мнению наиболее романтической части ее натуры, должен был сработать обязательно – то есть театрально махнуть рукой, безнадежно опуститься на траву, и как бы случайно взглянуть на тот клочок земли, где (по законам любого уважающего себя повествования) должна была бы обнаружиться книга.
А ее не было.
Это означало (чего она с самого начала опасалась), что книга, по всей вероятности, осталась на заднем сиденье автомобиля, принадлежащего двум сердобольным мастерам по ремонту велосипедов.
Анафеме казалось, что в эту минуту все поколения наследников Агнессы Псих смеются над ней.
Даже если тем двоим хватит честности, чтобы вернуть книгу, они вряд ли возьмут на себя труд отыскать домик, который они видели всего один раз, и то ночью.
Можно было надеяться только на то, что они не поймут, что именно попало им в руки.
В магазинчике Азирафеля, как и у большинства других книготорговцев Сохо, которые специализировались на добывании раритетных изданий для придирчивых знатоков, была задняя комната, однако ее содержимое было гораздо эзотеричнее, чем то, что обычно оказывается в непрозрачных пластиковых пакетах для Тех Клиентов, Которые Знают, Чего Хотят.
Азирафель особенно гордился своими сборниками пророчеств.
Как правило, это были первые издания.
И каждое – с подписью автора.
Здесь были и Роберт Никсон[17] , и Цыганка Марта, и Игнациус Сибилла, и Старый Оттуэлл Биннс. Нострадамус написал:
Однако в этой коллекции недоставало «Прекрасных и точных пророчеств Агнессы Псих», и сейчас Азирафель шел словно филателист, который только что получил от тетушки открытку с небрежно наклеенным раритетным «Голубым Маврикием» 1847 года.
Ему еще ни разу не приходилось держать в руках ни одного экземпляра «Пророчеств», но он слышал об этой книге. О ней слышал любой из его собратьев – принимая во внимание столь узкую специализацию, любой из примерно дюжины его собратьев. Даже вопрос самого ее существования был своего рода вакуумом, вокруг которого, как спутники, сотни лет вращались самые странные истории. Азирафель понимал, что не уверен, могут ли спутники вращаться вокруг вакуума, но это его ни мало не заботило: по сравнению с «Прекрасными и точными пророчествами» печально известные «Дневники Адольфа Гитлера», опубликованные в журнале «Штерн» в середине 80-х годов выглядели просто… ну, скажем, примитивной подделкой (чем они, впрочем, и оказались).
Руки Азирафеля почти не тряслись, когда он бережно опустил книгу на стол, натянул пару резиновых перчаток и почтительно открыл ее. Азирафель был ангелом, но при этом боготворил книги.
Вот что говорилось на титульном листе:
Далее, чуть мельче:
