Он подполз поближе к двум темным фигурам у постамента. Видимо, они его не замечали.

Когда подлесок кончился и прятаться было уже негде, он набрал в легкие побольше воздуху и вскочил на ноги.

– Что, сявки, не ждали? Вот ва-АААААААААААА…

Вместо одной из фигур у постамента вдруг оказалось что-то чудовищное. Он отключился.

Кроули вернул себе свое любимое обличье.

– Ненавижу, когда приходится так делать, – пробормотал он. – Всегда боюсь, что забуду, как превратиться обратно. Да и костюм можно испортить.

– С моей точки зрения, с червями ты чуть-чуть перестарался, – сказал Азирафель, почти беззлобно.

Ангелы обязаны соблюдать определенные моральные устои, так что он, в отличие от Кроули, предпочитал покупать одежду, а не творить ее небрежным усилием воли из тверди земной. И рубашка его, кстати, была достаточно дорогой.

– Ты только посмотри, – сокрушался Азирафель. – Мне никогда не вывести этих пятен.

– Сотвори чудо, – рассеянно предложил Кроули, вглядываясь в кусты в поисках очередных слишком ретивых слушателей.

– Но я-то всегда буду знать, что здесь было пятно. Ты же понимаешь. В глубине души, так сказать, – пояснил ангел. Он поднял ружье и повертел его в руках. – Я такого никогда не видел, – сказал он.

Раздался хлопок, и у статуи, возвышавшейся на постаменте, отлетело ухо.

– Давай-ка убираться отсюда, – сказал Кроули. – Он был не один.

– Очень странное ружье. Посмотри-ка, действительно забавно.

– Мне казалось, ваши не одобряют оружия, – заметил Кроули.

Он взял ружье из пухлых ладошек ангела и поглядел сквозь короткий обрубленный ствол.

– Отнюдь, – возразил Азирафель. – Сейчас считают, что оружие придает вес словесным доводам. В хороших руках, разумеется.

– Неужели? – рука Кроули поползла к спусковому крючку. – Ладно. Пошли.

Он не без сожаления бросил ружье на грудь павшего в неравном бою Томпкинса и направился к дому прямо через сырую лужайку.

Парадная дверь «Замка Тэдфилд» была незаперта, и они беспрепятственно проникли внутрь. Там, где раньше была монастырская трапезная, теперь сидело несколько полноватых молодых людей в камуфляже, заляпанном краской, и перед ними дымились кружки с какао. Некоторые им приветственно помахали.

У входа было что-то вроде гостиничной стойки. Во всем чувствовалась спокойная, деловитая, уверенная атмосфера. Азирафель уставился на доску, стоявшую на алюминиевой треноге.

На черной ткани, которой была обтянута доска, белыми пластиковыми буковками было аккуратно выложено: 20–21 августа: Открытое акционерное общество «Группа компаний “Корпорация „Холдинг“”» – Курс «Инициативы по разрешению конфликтов».

Кроули тем временем разглядывал рекламные буклеты на стойке. На глянцевой обложке красовались фотографии «Замка», а внутри особо упоминались джакузи и крытый бассейн с подогревом. Сзади была дана традиционная для бизнес-центров карта-схема проезда, которая в результате искусного нарушения масштаба давала понять, что усадьба Тэдфилд удобно расположена в непосредственной близости ко всем крупнейшим автомагистралям страны, одновременно умалчивая о лабиринте проселочных дорог, простиравшемся на много километров вокруг нее.

– Не то место? – спросил Азирафель.

– То самое.

– Значит, не то время?

– Именно. – Кроули полистал буклет, пытаясь найти хоть какой-нибудь ключ к разгадке.

Он зашипел сквозь зубы.

Может быть, было глупо надеяться на то, что здесь все еще обитает Болтливый орден. В конце концов, свою миссию они выполнили. Может быть, они уехали в черную Америку или еще куда-нибудь, чтобы обращать христиан. Но он продолжал читать. Иногда в таких буклетах была краткая историческая справка – просто потому, что компании, которые снимают такие здания на выходные для проведения курса «Интерактивный анализ кадровой политики» или семинара «Стратегическая динамика маркетинга» желают чувствовать, что занимаются стратегическим анализом в том же самом здании (плюс-минус пара капитальных ремонтов, гражданская война и два крупных пожара), которое было построено на пожертвования некоего финансиста эпохи Елизаветы I в качестве чумного барака.

Не то, чтобы он всерьез ожидал найти что-нибудь вроде «всего одиннадцать лет назад усадьба Тэдфилд была прибежищем сатанинского монашеского ордена, который, впрочем, провалил все дело», но мало ли…

К ним подошел пухленький человечек в наряде «камуфляж-пустыня». В руках у него был пластиковый стакан с кофе.

– Кто выиграл? – дружелюбно спросил он. – Мне, гляньте-ка, молодой Эвансон из перспективного планирования как саданет в правый локоть…

– Проиграем все, – рассеянно ответил Кроули.

В парке послышалась стрельба. Не веселое «свисть-шлеп» шариков краски, а злобное шипение кусочков свинца, которым придали обтекаемую форму и очень высокую скорость.

В ответ раздалась пулеметная очередь.

Слушатели-резервисты посмотрели друг на друга. Еще одна очередь разнесла в куски отвратительный викторианский витраж над дверью, и рядом с головой Кроули появился ряд черных круглых дырочек.

Азирафель схватил его за руку.

– Это еще что за чертовщина? – спросил он.

Кроули улыбнулся змеиной улыбкой.

Найджел Томпкинс пришел в себя и почувствовал легкую головную боль и некоторую пустоту в воспоминаниях о том, что только что произошло. Он вряд ли знал, что при встрече с чем-то слишком ужасным в сознании человека просыпается невероятная способность стереть это впечатление из памяти методом насильственной амнезии. Так что он приписал ее попаданию шарика прямо в голову.

Ему показалось, что его ружье стало немного тяжелее, но, пребывая в слегка заторможенном состоянии, он никак не мог понять, почему. До тех пор, пока через несколько минут не прицелился в слушателя Норманна Уэзерда из службы внутреннего аудита и не нажал на спусковой крючок.

– Ну и что тебя возмущает? – пожал плечами Кроули. – Он хотел настоящее ружье. У него в голове была одна мысль – дайте мне настоящее ружье!

– Но ты же напустил его на беззащитных людей!

– Ну нет, – ответил Кроули. – Не совсем так. Все по-честному.

Боевая группа финансового планирования лежала лицом книзу в мокрой траве за развалинами сортира, но склонности к аллегориям не испытывала.

– Всегда говорил: нельзя доверять этим уродам из снабжения, – сказал заместитель финансового директора. – Ублюдки!

Над его головой раздался резкий визг срикошетившей пули.

Он торопливо подполз к бойцам, собравшимся у тела павшего Уэзерда.

– Как там? – спросил он, заглянув в изможденное лицо заместителя главного бухгалтера по начислению заработной платы.

– Плохо, – отозвался тот. – Почти навылет. «Аксесс», «Барклай-кард», «Дайнерс» – в общем, все.

– Остановилась только на золотой «Америкен Экспресс», – сказал Уэзерд.