— А, — сказал Дуббинс. — Э-э… Я, конечно, прошу прощения, это первая догадка, пришедшая на ум, но разве он не мог просто уехать куда-нибудь?
— О нет, старый Леонард не способен был на такое. Он не мог просто взять и куда-нибудь скрыться. Но мог
— О.
— Он был слегка… чокнутым, понимаешь? Слишком много мозгов в голове. Ха! Помню, однажды ему в голову пришла мысль добывать молнии из лимонов! Эй, Слухомодус, помнишь Леонарда и его молниеносные лимоны?
Слухомодус покрутил пальцем у виска.
— Кто ж их не помнит?! Втыкаешь в лимон медный и цинковый стержни — бац! — и получаешь дрессированную молнию. Он был полным идиотом!
— Нет-нет, кем угодно, но не идиотом, — возразил Зильберкит, взяв в руку бильярдный шар, чудесным образом уцелевший после взрыва. — Видишь ли, ум его был настолько острым, что он сам постоянно резался о него, как говаривала моя бабушка. Молниеносные лимоны! Какой в них смысл? Такой же, как и в его машине «голос-с-небес». Я же говорил ему: «Леонард, зачем тогда волшебники, а? Есть же нормальная магия. Молниеносные лимоны! А потом ты изобретешь человека с крыльями!» И знаешь, что он мне ответил? Знаешь? Он спросил: «А как ты догадался?»… Бедолага.
Даже Дуббинс рассмеялся.
— А ты пробовал? — спросил он чуть погодя.
— Пробовал что? — не понял Зильберкит.
— Ха, ха, ха, — как всегда с задержкой засмеялся Детрит.
— Воткнуть металлические стержни в лимон?
— Не валяй дурака.
— А что значит эта буква? — осведомился Детрит, указав пальцем на лист бумаги.
Все опустили глаза.
— О, это совсем не буква, — поправил его Зильберкит. — У старика Леонарда была дурацкая привычка ставить на полях всякие бессмысленные закорючки. Закорючки, закорючки, закорючки… Я ему даже советовал сменить имя. Стал бы господином Закорючкой.
— А я думал, это какая-то алхимическая руна, — удивился Дуббинс. — Очень похоже на арбалет без лука. И это слово «еижур»… Что оно значит?
— Понятия не имею. Звучит как-то по-варварски. Что ж, офицер, если мы закончили с вопросами… нам еще предстоят серьезные исследования, — сказал Зильберкит, подбросив бильярдный шар из поддельной слоновой кости и ловко поймав его. — В отличие от бедняги Леонарда мы не фантазиями тут занимаемся.
— Иежур, — прочитал Дуббинс и перевернул лист. — Р-у-ж-и-е.
На этот раз Зильберкит не поймал шар. Дуббинс едва успел спрятаться за Детрита.
— Я уже бывал тут, — сообщил сержант Колон капралу Шнобби, когда они подходили к Гильдии Шутовских Дел и Баламутства. — Когда постучу, прижмись к стене, понял?
Молоток был сделан в виде искусственной женской груди — такие молотки очень нравятся регбистам и другим людям, чье чувство юмора было удалено хирургическим путем. Колон пару раз стукнул и отскочил на безопасное расстояние.
Раздался чей-то радостный вопль, засвистела пищалка, потом послышалась мелодия, которая кому-то могла показаться очень веселой, открылась небольшая дверка над молотком, и на деревянной руке медленно выехал торт с заварным кремом. Рука выпрямилась, и торт расползся бесформенной массой у ног сержанта Колона.
— Не смешно, — покачал головой Шнобби. — Торт жалко.
Дверь как-то неуверенно приоткрылась, и они увидели маленького клоуна.
— Так-так-так, — сказал клоун. — Кто стучится в дверь моя?
— В мою, — машинально поправил Колон. — В мою дверь.
Они недоуменно уставились друг на друга. Шутка застряла на первой же фразе.
— Видишь, дома нет никто… — обиженно произнес клоун. Голос у него был унылый и безнадежный.
Сержант Колон поспешил вернуться в мир здравомыслия.
— Сержант Колон, Ночная Стража, — отрапортовал он. — А это — капрал Шноббс. Мы пришли поговорить о человеке, которого… выловили из реки.
— О. Да. Бедный Бино. Наверное, вам следует войти. — Маленький клоун отступил назад.
Шнобби уже собрался было распахнуть дверь, но сержант Колон остановил его и многозначительно указал вверх.
— По-моему, — сказал он, — там стоит ведро с побелкой.
— Правда? — удивился клоун.
Он был очень маленьким, в огромных башмаках, по которым словно бы проехалась телега. Лицо клоуна покрывал толстый слой грима телесного цвета, на котором нарисовали другое лицо, очень хмурое. Выкрашенные в рыжий цвет волосы были сделаны из пары швабр. Особо полным клоун не был, но вставленный в штаны обруч, видимо, должен был придавать ему вид смешного толстяка. Резиновые подтяжки, заставляющие штаны опускаться и подниматься при ходьбе, служили последним штрихом, создающим образ полного и абсолютного идиота.
— Да, — кивнул Колон.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— Прошу прощения, — извинился клоун. — Знаю, глупая шутка, но такова традиция. Подожди минутку.
Они услышали, как он подтащил к двери стремянку, потом что-то звякнуло и послышалась ругань.
— Все в порядке, входите.
Клоун провел их через сторожку. Тишину нарушало только шлепанье шутовских башмаков по булыжникам. Потом клоун словно что-то вспомнил.
— Знаю, шансов на успех мало, но, господа, никто из вас не желает понюхать мой цветок в петлице?
— Нет.
— Нет.
— Я так и думал. — Клоун вздохнул. — Знаете, это очень непросто. Ну, быть клоуном. Вот, прохожу испытательный срок, охраняя ворота.
— Почему?
— Постоянно забываю, следует снаружи плакать, а внутри смеяться или наоборот. Все время путаю.
— Этот Бино… — начал было Колон.
— Мы как раз проводим панихиду, — перебил его маленький клоун. — Поэтому у меня штаны приспущены.
Они снова вышли на солнечный свет.
Во внутреннем дворе стояли самые разнообразные клоуны и шуты. Бубенчики звенели на легком ветерке. Солнечный свет отражался от красных носов и переливался радугой в струйках воды, выпущенных из цветков в петлицах.
Клоун подвел стражников к шеренге шутов.
— Доктор Пьеро поговорит с вами сразу, как только закончится церемония, — сказал клоун. — Кстати, меня зовут Боффо. — Он с надеждой протянул руку.
— Не пожимай, — предупредил Колон Шноббса.
Боффо совсем упал духом.
Заиграл оркестр, из часовни показалась длинная процессия членов Гильдии. Впереди шел клоун с маленькой урной в руках.
