– Я только что говорил с твоим отцом.

– Правда? – Девочка вскочила и схватилась за сердце, подражая, должно быть, героине какого-нибудь романа. – Ты просил у него моей руки?

– Садись же! – нетерпеливо приказал он. – Как я мог? Тебе всего четырнадцать. Для замужества слишком рано, тем более речь идет о безземельном дворянине.

– Но ведь папа тебе покровительствует, – возразила Лоретта, с неосознанным кокетством складывая губы бантиком. – Он позволил тебе жить у нас в доме!

– Это так, но… – начал Жан-Клод и умолк, думая, что маркиз ни за что не поступил бы так, если бы хоть на миг заподозрил его интерес к дочери.

– А если папа узнает, что я… – девочка запнулась, не сразу решившись выговорить запретные слова, – что я жду ребенка?

Жан-Клод был потрясен, внезапно осознав, что слово «девочка» не подходит к этому быстро расцветающему созданию. Он решил, что в следующий раз поцелует ее иначе. Лоретта вспыхнула под его оценивающим взглядом.

– И ты пошла бы на это ради брака со мной? – спросил он, чтобы убедиться в ее чувствах.

– Я пошла бы на все, на все на свете ради тебя, любовь моя!

– Ты считаешь это жертвой во имя любви? – усмехнулся Жан-Клод. – Поверь, это не слишком похоже на жертву, когда доходит до дела… Впрочем, мы ведь не хотим поразить твоего отца в самое сердце? – Он улыбнулся самой обаятельной улыбкой, на какую только был способен. – Знаешь, с каждым разом мне все труднее владеть собой, когда мы остаемся наедине.

Лоретта просияла, это было именно то, что она жаждала услышать. Прошла минута, другая. Жан-Клод многозначительно молчал, желая показать, что переполнен чувствами. Это был самый верный путь к сердцу девственницы.

– Я узнал от твоего отца, что вы даете бал в честь Жанетты де Лафайет, – наконец сказал он.

– И что же? – Лоретта впилась в него взглядом.

– Я не видел мадемуазель де Лафайет с детства, но маркиз поручил мне сделать все, чтобы она чувствовала себя здесь как дома.

– В каком смысле? – осведомилась Лоретта, и лицо ее омрачилось. – Насколько «как дома»?

– Ну-ну, моя дорогая, – ласково упрекнул ее Жан-Клод. – Ничего особенного, просто мне придется уделить ей немного внимания – вдруг она растеряется или что-нибудь в этом роде. Она ведь провинциалка, не забывай этого.

– Она хороша собой?

– Не так, как ты, и к тому же гораздо старше.

– Ах, вот как! – Лоретта облегченно засмеялась. – Что ж, если ты обещаешь танцевать только со мной, то я…

– Я бы отдал все на свете, чтобы танцевать целый вечер только с тобой, дорогая, но я слишком многим обязан твоему отцу и не могу пренебречь его просьбой. Ты теперь взрослая и все понимаешь. Я приглашу ее только на один танец.

– Как я жду этого бала!

– Я тоже, но сейчас мне пора.

Жан-Клод мягко отстранил Лоретту и вышел прежде, чем она успела сказать хоть слово.

Он вызвал конюха и потребовал лошадь. Вскоре он уже был в деловой части города, где всегда бурлила жизнь. Там он оставил лошадь на городской конюшне и пошел пешком, стараясь избегать людных улиц. Задняя дверь старинного особняка открылась на его стук, и, пройдя по коридору, устланному ковровой дорожкой, он предстал перед августейшей персоной, восседавшей за необъятным инкрустированным столом.

– Итак, д'Арси?

Голос был низкий и раскатистый, как отдаленный гром, и принадлежал человеку, унизанному драгоценностями и облаченному в шелк и бархат.

– Соблаговолите выслушать новости насчет Лиса, интендант?

– Значит, маркиз де Бомон не желает уняться? Так-так… и что же это за новости?

– В Марсель прибыла одна молодая особа, некая мадемуазель де Лафайет. Маркиз поручил мне похитить ее и использовать как средство воздействия на Куинси Жерара. Он полагает, что это сделает его сговорчивее.

– А вы как полагаете?

– Согласен с маркизом. Эта девушка много значит для него.

– Занятно. Похищенную отвезете в один пустующий замок на побережье. Пусть Куинси Жерар поскорее узнает, что произошло. Если он попадется на приманку, дайте мне знать. Замок найдете с помощью моего доверенного человека. Все ясно?

– Да, интендант.

– Не забывайте держать меня в курсе. И вот еще что, д'Арси…

– Я слушаю, интендант.

– Успех может принести вам больше, чем просто деньги.

Жан-Клод понял, что аудиенция окончена, и поспешно удалился. В «Прибежище Авроры» он вернулся тем же путем, соблюдая все меры предосторожности. В другое время он дождался бы темноты, но в этот день де Бомон буквально завалил его поручениями.

Понукая лошадь, он размышлял над тем, к кому можно обратиться за помощью в деле похищения молодой женщины.

Накрахмаленные нижние юбки едва слышно шелестели, когда Жанетта де Лафайет в голубом бальном платье спускалась по лестнице в доме своей тетки. Ее декольте украшало чудесное бриллиантовое ожерелье, подарок Алена (за него пришлось заплатить поцелуем, о котором не хотелось вспоминать), с крупным аметистом, покоившимся в ложбинке между грудей. Такие же серьги покачивались в ушах, ловя отблеск свечей и сверкая, как звезды в ясном небе. На пальце красовался обручальный перстень.

Меньше всего Жанетте хотелось вешать на себя драгоценности, оплаченные из кошелька графа де Виньи, но это само собой разумелось после помолвки, и она не желала осложнять ситуацию спорами по этому поводу.

– Дорогая ты выгладишь потрясающе! – воскликнула Гретхен, взяв ее за руку и увлекая к малой гостиной, где их ждали мужчины. – Тебя единодушно изберут царицей бала – если только сумеют оценить по достоинству. Ты не поверишь, но среди аристократии немало людей весьма и весьма недалеких!

И Гретхен начала злословить о гостях, их портных и парикмахерах, даже об их чистильщиках обуви, но заметила, что Жанетта занята своими мыслями и не слышит ни слова.

– Ты нервничаешь, малышка? – спросила она, пристально посмотрев на девушку.

– Пожалуй, нет, тетя Гретхен, – ответила та с виноватой улыбкой. – Просто мне неловко за все эти хлопоты.

– Тебе совершенно ни к чему винить себя, дорогая. Благодаря тебе у меня есть возможность появиться в новом платье. Уже полмесяца как сшито и ни разу не опробовано!

Жанетта охотно засмеялась шутке и окинула взглядом тетку. Фасон зеленого бального платья Гретхен скрадывал ее полноту и в то же время подчеркивал богатство форм. Локоны парика ниспадали на роскошные обнаженные плечи, придавая ей поистине королевское величие. Гретхен воспользовалась случаем, чтобы надеть чуть ли не половину фамильных драгоценностей.

– Положение обязывает, – пожав плечами, сказала она, Заметив взгляд племянницы. – Здесь все иначе, чем в провинции, где хорошо расти на свободе, но скучно прожить всю жизнь. Ты уже не ребенок, дорогая, и должна следовать условностям, принятым среди аристократов.

Эти слова озадачили девушку. Тетка прикидывалась лояльной к правящему классу, но зачем? Все три дня до бала Жанетта пыталась вызвать ее на разговор о якобинцах, но Гретхен упорно сводила все к нарядам и прическам, так что, в конце концов, пришлось отступиться. Мало-помалу девушка затосковала по