Ренно не мог разобрать отдельные слова, он понял, что колонисты просят своего Бога о том же, о чем индейцы просят маниту: обильный урожай, избавление от болезней, мир и покой для душ умерших. Все-таки белые не так сильно отличались от сенеков.

Ренно очень понравилась проповедь Авдия Дженкинса. Священник радовался, что Дебора вернулась домой, и Ренно было очень приятно, когда священник и прихожане приветствовали их с Ба-лин-той. Молодому воину нравился этот хранитель веры, почти так же как вождь Уилсон. Они были честными и достойными доверия людьми.

После службы прихожане собрались во дворе. Ренно снова вспомнил сенеков, любивших постоять и посудачить около длинного дома после принятия важного решения. Мужчины разобрали свое оружие, и Ренно почувствовал себя увереннее. Все смотрели на него. У сенеков это считалось невежливым.

Постепенно Ренно начал подмечать детали. Многие интересовались Деборой. Люди собрались вокруг нее, чтобы поздравить со счастливым возвращением. Ренно отметил, что Эйб Томас держится от него на расстоянии, но не подозревал, что сам стал причиной такой холодности.

Многие люди сторонились сына великого сахема, но Ренно не в чем было упрекнуть их. Джефри Уилсон стоял в стороне, обмениваясь редкими кивками с отдельными прихожанами, и скоро уехал верхом в сторону города.

К удивлению Ренно, люди избегали также молодую женщину примерно его лет, с зелеными глазами и рыжими волосами. Нетти была первой рыжей, которую он когда-либо видел, и воин подумал, что она такая же красивая, как Де-бо-ра. Только хранитель веры приветливо разговаривал с ней. Некоторые мужчины исподтишка поглядывали на Нетти, а женщины делали вид, что ее вообще не существует.

Нетти заметила, что белый индеец обратил на нее внимание, и на секунду поймала его взгляд. Девушка оказалась смелее, чем другие белые, но в то же время едва ли не болезненно застенчивой. Пока Ренно размышлял об этом странном противоречии, Нетти опустила глаза и быстро пошла прочь в сторону города. Ее бедра покачивались из стороны в сторону, и Ренно, никогда не видевший такой походки, нашел ее волнующей.

Уилсоны пригласили на воскресный обед много гостей, и Ренно с радостью обнаружил, что Элвины оказались в их числе. Взрослым подали бокалы с белым вином, но Ренно предпочел ягодный сок, которым угостили Ба-лин-ту.

— Скоро ты превратишься в белую, — сказал Ренно сестре, уложившей волосы точно так же, как Дебора.

Он улучил минутку, чтобы поговорить с Деборой наедине, и нарочно обратился к ней на языке сенеков.

— Ты счастлива теперь, когда вернулась к своему народу?

— Я очень счастлива, — заверила его девушка. — Сердце мое полно благодарности к тебе.

Остальные гости изумленно смотрели на Дебору. Авдий Дженкинс подошел к молодым людям.

— Очень хорошо, что вы вернули нам Дебору, — сказал он Ренно. — Не могу выразить, как я рад, что вы прибыли к нам. Вы принадлежите также и нашему народу.

Ренно покачал головой:

— Сенека всегда остается сенека.

— Нет, вы меня не так поняли… — Священник помедлил. — Злые люди делают плохие вещи, чтобы поссорить английских колонистов с народом ирокезов. Нам нужен мост между нашими мирами. Ренно, сын Гонки, ты принадлежишь обоим мирам, и ты станешь этим мостом.

Гонка говорил ему то же самое. Ренно кивнул.

— Твои слова — правда, — сказал юноша и посмотрел на Ба-лин-ту, стоявшую в углу рядом с Уолтером.

Девочка, как обычно, трещала как сорока. Уолтер, казалось, понимал, что она говорит. Ренно заметил, что она постукивает пальцами по тыльной стороне его ладони и запястью. Ренно слышал, что маниту любят тех, кто не может слышать или говорить, и иногда даруют некоторым людям возможность общаться с ними каким-нибудь другим способом. Может, духи вложили этот дар в ребенка.

— Сестра Ренно станет мостом тоже.

Дебора улыбнулась:

— Ба-лин-та скоро будет такой же жительницей Массачусетса, как и сенека.

Ренно стало приятно, что Дебора так привязана к его сестре.

За обедом белый индеец сидел рядом с лейтенантом Дональдом Доремусом, заместителем командира отряда милиции и владельцем местной гостиницы. Ренно не умел пользоваться вилкой, и Доремус показал ему, как можно обойтись без нее, пользуясь только ножом. Ренно был ему очень признателен.

Еда оказалась восхитительной. Правда, суп, на его вкус, был слишком густым, и Ренно удивлялся обычаю белых готовить и подавать овощи по отдельности, вместо того чтобы разрезать на кусочки и приготовить в одном горшке. Но жареная индейка была выше всяких похвал, а бифштекс понравился Ренно даже больше, чем лосиная печень или мясо бизона.

Но вкуснее всего оказался хлеб — сделанный из лучшей пшеничной муки, он был гораздо приятнее маисовых лепешек сенеков. Хлеб подавали горячим, и белые намазывали на него желтое вещество, приготовленное из коровьего молока.

Ренно уже хотел было запихать в рот сразу весь кусок хлеба с маслом, но увидел, что хранитель веры отломил маленький кусочек и съел его, Ренно сделал то же самое.

Авдий понял, что с него берут пример, и подмигнул белому индейцу. Ренно улыбнулся в ответ, и между ними завязалась безмолвная беседа. Молодой воин не смог бы объяснить, чем так важен был для него этот эпизод, точно так же как и предыдущий разговор.

И вдруг Ба-лин-та заявила:

— Уолтер хочет еще хлеба и индейки.

Все замолчали и посмотрели на девочку. Тетушка Ида перевела дыхание, взяла себя в руки и так же спокойно спросила:

— Откуда ты знаешь, дитя мое?

— Он мне сказал, — ответила Ба-лин-та, обмениваясь широкой улыбкой с Уолтером, кивком подтвердившим ее слова.

Разговор перешел на войну и политику. Полковник Уилсон сразу стал серьезным:

— Думаю, генерал Пепперелл прав, полагая, что именно французы ответственны за нападения гуронов на наши поселения. На прошлой неделе в пятидесяти милях к северу была сожжена еще одна ферма. Судя по описанию, это были гуроны. Тот же отряд побывал в Нью-Йорке и вырезал всю семью, жившую недалеко от форта Олбани.

Худощавый Том Хиббард, до сих пор оплакивавший свою жену, тихонько прошептал:

— Нужно сжечь все деревни гуронов.

Ренно от всего сердца поддержал человека, работавшего у вождя Уилсона:

— Не будет мира, пока жив хоть один гурон.

Кое-кто из гостей удивился такому кровожадному заявлению, но Эндрю Уилсон попытался взглянуть на предмет с другой стороны.

— Ренно, сын Гонки, предположим, мы захотим, чтобы гуроны стали нашими друзьями. Что мы должны сделать для этого?

— Тот, кто станет другом гуронов, будет врагом сенеков, — последовал бескомпромиссный ответ.

Англичане, естественно, предпочли бы заключить союз с сенеками и другими ирокезами, чем переманивать гуронов. Полковник вздохнул:

— Мы надеемся, что сенеки станут нашими братьями.

Лицо Ренно было непроницаемо, и только Дебора могла догадаться, что и сенеки склонялись к тому же.

Трудно было всерьез обсуждать идею полного истребления гуронов, но полковник Уилсон пришел к выводу, что белый индеец сможет подсказать ему, как прекратить постоянные нападения.

— А как мы сможем заключить мир с гуронами?

— Снять побольше скальпов, — твердо ответил Ренно. Эндрю Уилсон не хотел признаваться посланцу