Три… Егор выстрелил вбок удар левой ногой йко-гери, отбрасывая третьего противника, стоявшего слева от него.

Все это действо уместилось буквально в три удара сердца. Двое оставшихся на ногах беспредельщиков, оправившись от изумления, вызванного преображением кажущейся жертвы в дикого агрессора, пришли в себя. Егор прикрыл подставкой плеча челюсть, в которую летел кастет Семы, и мгновенно ответил ему прямым левой в голову, отбросившим того назад.

— Ах ты, падла… да я тебя… — пятый нападавший попробовал достать Егора ударом маваши в бок, и тот, жестко сблокировав подставкой сдвоенных локтей ногу, летевшую ему печень, одновременно мощно ударил левой пяткой точно в коленный сустав опорной ноги противника, ломая его. Гопник с воем упал на землю.

— Сема, заходи сбоку. Мы его сделаем! — парень, сбитый на землю ударом ноги в начале боя, уже оклемался и, описывая восьмерки выставленным вперед ножом, осторожно шел на Егора.

Сема, вооруженный кастетом, подбирался к Егору с другого боку. Егор, поняв их замысел, сделал мощный рывок, обходя Сему по полукругу, и рванул ему за спину.

— Уходит, уходит сука! Сема, лови его, — истерично заверещал тот, что был с финкой.

Егор не убегал, он, как учил Артур, вытянул преследующих его противников в линию и, внезапно резко развернувшись, встретил Сему прямым ударом носком ноги в низ живота. Никакой, даже самый сильный пресс, не выдержит удар в низ живота, рвущий мочевой пузырь' всплыла в отстраненном сознании Егора еще одна фраза инструктора. Сема, схватившись обеими руками за живот, наклонился и начал заваливаться вбок. А Егор, на автомате выполняя знакомую связку, резко дернул его левой рукой за волосы, протаскивая вперед, и, подключив массу тела, нанес мощный удар основанием правого кулака сверху вниз в место, где череп соединяется с позвоночником, дробя тэцуем сверху шейные позвонки врага.

— Попишу, сука!

— Подоспевший к месту событий последний нападающий, явно знакомый с блатной техникой ножевого боя, быстро наносил непрерывные резкие расписывающие удары ножом сбоку и по диагонали сверху вниз, стремясь попасть в лицо Егору. Тот старался не подпустить его близко, активно перемещаясь и отбивая сыпавшиеся на него удары ножом предплечьями закрытыми толстой кожаной курткой. Наконец, улучив момент, когда блатарь с ножом немного выдохся и замедлил движения, Егор рванулся вперед и вцепился левой рукой в рукав его вооруженной руки, тем самым блокируя ее движения. Одновременно он начал наносить быстрые удары правым кулаком в лицо противника, превращая его в кровавую маску. Тот совсем обмяк и прекратил попытки вырвать вооруженную руку из стального захвата. Тогда Егор подключил к захвату правую руку и рывком вытянул вооруженную руку противника вперед, одновременно перенося через нее свой левый локоть. Потом всей массой тела он резко надавил вниз, ломая локтевой сустав орущего от боли врага. Тот упал на землю и стал, подвывая, кататься по ней, держась здоровой рукой за сломанный локоть.

Егор, еще не отошедший от горячки боя, выпрыгнул высоко вверх и, поджав ноги к груди, обрушил сокрушительный удар сдвоенных стоп на грудную клетку противника. Тот утробно хекнул и затих. Наступила тишина. Четыре измятых куклы, бывших еще недавно живыми людьми, безжизненно лежали по всей площадке, пятый тихо подвывая в ужасе уползал в кусты, волоча за собой сломанную ногу.

Егор кинул взгляд на Яну. Она как изваяние сидела на скамейке и не подавала никаких признаков жизни. 'Надо скорее валить отсюда, — мелькнула мысль в его мозгу. — Не дай бог поймают менты, и тогда меня обязательно посадят за превышение необходимой самообороны'.

— Яночка, солнышко, пойдем скорее отсюда!

Егор буквально тащил через парк девушку, оглядываясь, нет ли свидетелей их поспешного бегства. Слава богу, эта часть парка была совершено безлюдна.

Выйдя на дорогу, он взмахом руки остановил частника, назвал конечным пунктом совсем другой район города, затолкнул Яну на заднее сиденье и сел с ней рядом. В машине Яна сидела молча, по ее лицу текли слезы. Егор мельком осмотрел руки. У него на ладони была пара неглубоких кровоточивших порезов, а рукава кожаной куртки были порезаны в хлам. 'Могло быть и хуже, надо будет замотать порезы носовым платком', -отстраненно подумал он.

Молчаливый частник довез их до места назначения. Егор поймал другую машину и назвал шоферу улицу, находившуюся рядом с той, на которой стояло общежитие мединститута. Выйдя из машины, дальше, до самой общаги, они прошли пешком.

Перед входом в общежитие он критически осмотрел себя и Яну — вроде все нормально. Спрятав порезанную руку, обмотанную носовым платком, в рукав куртки, Егор под ручку провел девушку, которая не реагировала ни на что, мимо мирно дремавшей за столом вахтерши и поднялся на свой этаж. Он остановился около гостевой комнаты и поддерживая одной рукой девушку стал другой рукой шарить в карманах в поисках ключа. 'Черт! Неужели потерял? — мелькнула мысль, но тут он, наконец, нащупал ключ, завалившийся за порванную подкладку. Быстро открыв дверь, Егор осторожно завел Яну в комнату и аккуратно посадил ее на кровать.

— Ты назвал меня шалавой и хотел меня бросить! — упершись пальцем ему в грудь, вдруг обвиняющее сказала она.

— Яночка, хорошая моя, — Егор просто опешил, не зная, что говорить дальше. — Да я просто отвлекал их внимание. Ты пойми, пожалуйста… Ведь то, что мы смогли сегодня уйти оттуда — очень большое везение. Если бы я стал в позу и стал вызывать их на драку по правилам, то они бы просто всем скопом навалились на меня и убили бы. Никакое каратэ мне не помогло бы. А о том, что случилось бы тогда с тобой, мне страшно даже подумать.

Он обнял девушку, по щекам которой ручьями текли слезы.

— Когда я услышала твои слова, у меня все внутри оборвалось, — всхлипывала она, уткнувшись ему лицом в грудь. — Я думала, что ты меня бросил…

— Да я же просто играл. Как я мог тебя бросить, да я бы лучше умер, чем оставил тебя! — он гладил Яну, плачущую у него на груди. — Пойми, дурочка, что я люблю тебя.

Утром Егор улетал назад домой. Ночью ему удалось успокоить Яну, и она уснула рядом, доверчиво прижавшись к нему. Прощаясь с ней, он просил ее поскорее забыть события минувшего вечера как страшный сон.

— Ничего не было, — убеждал ее он. — Мы просто гуляли допоздна, а потом приехали на машине домой. Самое главное, ничего никому не рассказывай. Договорились?

Она молча кивнула.