Континентальное влияние ощущается главным образом в геометрическом декоре, где оно сочетается тем не менее со средиземноморскими заимствованиями. Но речь не идет о чистых заимствованиях. Несомненно, импортируемые предметы были многочисленны и стали еще более многочисленными в последующие эпохи в регионах с насыщенным торговым движением. Однако это вызвало в первую очередь имитации, интерпретации, адаптацию и переработку. Так, бронзовая чаша из Гальштата очертаниями своего высокого основания напоминает этрусские трансформации восточных заимствований. Биконический бронзовый сосуд из Музея естественной истории в Вене по своей форме и декору сильно отличается от модели, которой обязан деталями орнамента. То же касается и многочисленных бронзовых статуэток, изображающих людей и животных, которые, хотя и появляются на горизонте средиземноморского геометрического искусства, отличаются, однако, от небольших греческих статуэток из бронзы большей пластикой и выразительностью. Орнамент, не учитывая форм предмета, становится иногда самостоятельным, как, например, на биконической вазе из Веспрема, контуры которой скрываются за вереницей декоративных фигур. При этом нередко ваза изготавливалась из глины, а фигуры орнамента — из бронзы или свинца. Эти самостоятельные декоративные наложения не принадлежат, однако, собственно гальштатскому искусству. Они использовались в северной Этрурии в рамках виллановского искусства (Клузий и Вольтерра), которое характеризуется традиционностью и связями с северными регионами. Эти наложения присутствуют и на архаических вазах периода этрусской ориентализации, на галыптатских вазах из Болоньи, соответствующих последней виллановской фазе. Можно предположить, что эти факты и аналогии, — хотя не нужно, разумеется, их переоценивать, — отражают общую циркуляцию форм и идей между Средиземноморьем и континентальным пространством.

Что касается собственно галыитатской металлургии, следует отметить высокое качество технологии, что объясняется развитием специализации и формированием ремесленных школ. Каждая школа использовала свою технику в зависимости от материала или метода обработки, а сотрудничество различных школ способствовало производству разнообразных предметов с применением способов более тщательной обработки. Галыптатские ремесленники добивались внешней выразительности, используя естественный блеск металла, который обогащался оттенками и нюансами гравировки, чеканки, насечки золотых и серебряных узоров или инкрустации. Простые, практичные формы орнаментировались ярко и вычурно, особенно в украшениях (фибулы, ожерелья, подвески — чрезвычайно разнообразные, — бляхи, богато украшенные пояса), а также на плащах и поясах из кожи, которым покрытие из металлических розеток придавало искрящийся вид. Это роскошное искусство блистает в великолепных браслетах, ожерельях, кольцах из золота и бронзы в сочетании с янтарем, стеклом, кораллами на шлемах, кирасах и другом военном снаряжении, в частности на рукоятках и ножнах мечей. Один из таких мечей, найденный в некрополе в Гальштате, относится к шедеврам этого искусства.

Эти замечания равным образом относятся к керамике, как мы уже подчеркнули в кратком изложении касательно общих черт галыптатской цивилизации. Здесь при помощи других техник выражается та же склонность к большим, и даже вычурным формам, то же композиционное мастерство в геометрическом декоре, но также и тенденция (в других элементах декора) к усложнению и разнородности, что способствовало технической вариативности. Упомянем технику насечки, часто применявшуюся во времена первобытной истории и узнавшую истинное возрождение в более поздние периоды. Обратим внимание также на декоративные рельефные элементы, накладывающиеся друг на друга, как, например, в знаменитой вазе из Ланглеорна. Черный глянец, характерный для галыптатских керамических изделий, получался путем полирования графита и передавал игру тона. Выше мы уже видели, насколько представители данной цивилизации восприимчивы к естественному блеску металла. Параллелизм очевиден. Одновременно происходит освоение полихромии: повторяющиеся мотивы, представленные в форме черных меандров, четко выделялись на красном фоне. Ранее в некоторых регионах, например в Рейн-Палатинат, изделия декорировались кругами, треугольниками и геометрическими рядами, нарисованными на белом, красном, голубом фоне. Но несомненно, это были средиземноморские заимствования. Несмотря на то что гравирование представляет собой обычное явление, выгравированные фигуры встречаются редко. Их находят только в Сопроне (Венгрия), где на некоторых вазах изображены сцены работы: женщина за ткацким станком — наиболее известный пример. В искусстве ситулы мы также найдем проявление этого живого интереса к повседневной жизни. Фигуры, отпечатки небольших кругов и другие рисунки изображались на многоцветных тканях, из которых изготовлялась одежда. Эти ткани дошли до нас только в нескольких фрагментах — из Дуртенберга и Гальштата. В целом перед нами предстает общая картина эклектичного искусства, континентальные основы которого, связанные с традициями первобытной истории, более или менее удаленной, постепенно обогатились северными элементами, с одной стороны, средиземноморскими и восточными — с другой, и этим объясняются значительные вариации во времени и пространстве.

Для цивилизации Гальштат не характерна монументальная скульптура. Ее пластическая восприимчивость выражалась только в формах и технике керамики. Форма и декор нераздельны, и эта неспособность отделить одно от другого в эпоху, когда в Греции и Этрурии развивалось фигуративное искусство, свидетельствует о консервативном характере гальштатской цивилизации.

Теперь, обратившись к цивилизации Вилланова, мы увидим, в каких аспектах она может быть сопоставлена с цивилизацией Гальштат. Различия и сходные черты позволят более четко определить их историческую роль.

Вот уже более века назад Г. Гоццадини обнаружил рядом с Болоньей некрополь-эпоним Вилланова, который он объявил этрусским. Эта точка зрения, прежде основанная скорее на интуиции, спустя сто лет дискуссий вновь становится актуальной. Попрежнему ведутся поиски связей, которые объединили бы цивилизацию Вилланова с предшествующими цивилизациями Италии, Средиземноморья и континента. Но факты настойчиво свидетельствуют о том, что именно зона, охваченная цивилизацией Вилланова, соответствует зоне этрусской цивилизации. Некоторые ученые, опираясь на исторические источники, намеревались связать ее с умбрами, индоевропейским народом — носителем железного оружия, вышедшим, возможно, как и дорийцы, с севера Балканского полуострова. Но умбры заняли север Италии гораздо позже, в то время как этруски, по соседству с которыми они жили в эпоху кельтского вторжения (IV в. до н. э.),уже обосновались на севере Апеннин. К сожалению, эта умбрская цивилизация, которая дала жизнь Римини и Равенне и достигла региона Спины, не имеет ясного археологического облика. Наконец, культуры с характерными виллановскими чертами обнаружены в регионах, история которых не связана с традициями умбров или этрусков.

Таким образом, лучше ограничиться описанием собственно виллановской цивилизации, как она предстает перед нами по прямым свидетельствам археологии: кроме того, общая картина позволит приблизиться к определению исторической роли этой цивилизации. С конца бронзового века культура протовилланова через патронимию становится различимой в комплексе Апеннинского полуострова и его постоянных обитателей, относящихся к культуре террамаров, контрастируя с этими пастухами-кочевниками. Протовиллановцы появились в связи с последней экспансией цивилизации полей погребальных урн в Италии. Однако непоследовательное и неравномерное расселение не позволило им освоить единую, сплошную территорию.

Зачастую исследователи настаивают на том, что цивилизация Вилланова — прежде всего цивилизация кремирований, но, на наш взгляд, это не так существенно. Гораздо важнее, что она создала тип поселения с догородскими чертами, а на последней фазе своего развития — городской тип: Рим приобретает вид города лишь к VIII в. до н. э., а Лаций, появившийся в то же время, обладает характерными чертами культуры Вилланова. Виллановцы очень четко представляли себе пространство, на котором они жили; их стоянки, самые прочные и стабильные в истории заселения, размещались в соответствии со стратегическим и экономическим потенциалом территорий. Типичной формой поселения является объединение хижин, построенных с учетом естественных укрепленных позиций, так чтобы можно было обойтись без дополнительных укреплений; на самом же деле следов, подтверждающих это, не найдено.

Основу экономики составляло земледелие. Но постепенно ситуация изменилась. Общество, достаточно однородное вначале, привыкшее, очевидно, к жестким условиям существования, со временем дифференцируется: появляются классы — наиболее активные элементы в — экономическом плане