– Слышь, мент, у Мальчика к тебе большие претензии, в настоящий момент он просто жаждет пообщаться с тобой. Афера на поляне провалилась с треском, а то, что ты пришил брата, кое-кто видел.

Пашка деловито сунул сотовый в карман, а я, моргнув, спросила:

– Зачем же ты его предупредил?

– Думаю, он сейчас рванет в бега, и правильно: Мальчик решит, что алмазы у него. И потом, менту здесь просто нечего ошиваться со своей красивой мордой. Меня это нервирует.

Димка глянул через плечо и ухмыльнулся:

– Павлик, я не хочу тебя нервировать еще больше, но кое-что вынужден тебе напомнить. С Мальчиком мы подружились, но есть еще Кочан, который нас в последние дни почему-то не беспокоит, и это настораживает. И есть алмазы, местонахождение которых до сих пор неизвестно.

– Забудь, Дима. Алмазов мы не получим. Они у того, кто «Ауди» со стоянки свистнул, а мы этого человека вряд ли вычислим.

Димка хохотнул, потом покачал головой, посмотрел на Пашку крайне неодобрительно и вроде бы все чего-то ждал, но не дождался, махнул рукой и отвернулся.

Мы как раз въезжали в мой район, и я полезла к Пашке:

– Давай заедем ко мне?

– Зачем? – спросил он.

Я потянула его за рукав и зашептала на ухо:

– У меня там деньги. Спрятаны. В прошлый раз не взяла, боялась, что ты их отберешь.

– А теперь не боишься? – скривил он гнусную рожу.

– И теперь боюсь, – ответила я. – В квартире они тоже не в безопасности. Я их маме хочу отвезти. Ясно?

– Ясно, – кивнул Пашка и попросил: – Толик, останови. Мы прогуляемся.

Толик остановил, и мы вышли из машины. Димка не выдержал и, открыв окно, сказал:

– Павлик, помни, у тебя есть друг, который не хочет произносить слова прощания на твоей могиле, хоть ты и надоел ему до смерти.

Пашка сделал ручкой, и мы пешком отправились к моему дому.

В квартиру входили с осторожностью, к великому облегчению, никто нас здесь не ждал и засад не устраивал. Я принялась шарить за ковром в поисках дорогих моему сердцу долларов, а Пашка прилег на кровать и стал свистеть.

– Эй, – позвала я. – А какие у нас планы?

– Пока не планы, а мечты, чтоб Кочан отвязался. Я в свою квартиру хочу, соскучился.

– А как же Алька?

– И этим займемся. Но сначала Кочан. Не люблю, когда меня бьют по голове.

Вот тут и зазвонил телефон. Я вздрогнула и уставилась на Пашку.

– Ответить? – спросила я шепотом.

– Конечно, – вроде бы удивился он.

Я подошла и сняла трубку.

– Таня? – Мужской голос показался мне незнакомым.

– Слушаю, – жалобно ответила я.

– Это Самохин. Здравствуйте. Никак не мог дозвониться…

– Я отсутствовала… некоторое время.

– Вот оно что… Неприятности?

– Как вам сказать… Сегодня уже лучше, чем вчера.

– Беспокою вас вот по какому поводу: я беседовал с Владимиром Дмитриевичем, мы с ним большие приятели… Я убедительно просил оставить в покое вас и вашего друга, кажется, его фамилия Беребесов.

– А кто такой Владимир Дмитриевич? – удивилась я.

Самохин вроде бы растерялся, а подошедший Пашка, припав ухом к трубке, постучал мне по лбу и зашипел:

– Вовка-Кочан.

– А-а, – обрадовалась я. – Большое спасибо. У нас как раз появилась ностальгия по родным местам, я имею в виду квартиры.

– Рад был помочь, – сказал он, а я еще раз поблагодарила.

Вроде бы разговор иссяк, но вешать трубку Самохин не спешил.

– Вам удалось что-нибудь узнать об… Алле? – наконец решился он.