– Подальше отсюда, – ответил Пашка, а Димка сказал:

– Давай к Толику! – потом повернулся ко мне и заявил: – Леди, я был не прав, вы нам подходите.

– А чего она сделала? – заволновалась Анька.

– Мента по башке кирпичом огрела.

– До чего подлый народ эти бабы! – вдруг разозлился Пашка. – Дима, ты видел? Ведь все как по нотам. «Мишенька, меня били», синяк показала, а стоило мужику спину повернуть – бац по башке. Вот так бы и убил, ей-богу!

– За что? – возмутилась я.

– Еще скажи, что не спала с ментом! – заорал он. – А то я его рожу не видел. Все яснее ясного: запудрила мужику мозги, а потом кирпичом…

– На дорогу смотри, придурок! – в ответ заорала я.

– Павлик, – полез Димка. – У женщин свои секреты. На что тебе их разгадывать? В конце концов, по башке схлопотал мент, а не ты, вот и радуйся.

– Никакого ей нет доверия. Возмущают меня такие поступки, вот так бы и врезал.

– Я тебя спасала, – перешла я с крика на отчаянный рев. – А вдруг он вас убить хотел? Ведь пистолет у него.

– За кирпич по башке мента, между прочим, срок положен, – загрустил Димка, а я заревела еще громче и горше.

– Ненормальный, я из-за тебя свободой рисковала…

– Мало мне Серегиной поляны, так теперь еще мент. Чуяло мое сердце… блондины ей не нравятся.

Анька не выдержала и заехала Пашке по уху.

– Уймись ты, придурок, нашел время выяснять отношения. Нужен ей мент, чего в нем такого особенного?

– Молчи, тоже хороша…

– А я чего? – ахнула Анька.

– Заткнитесь все! – переорал нас Димка. – Сейчас начну выбрасывать из машины на голый асфальт.

Пашка ухватил меня за локоть и прошипел:

– Скажи добром, чтоб не думалось, ведь все равно узнаю.

Говорить правду мужикам нельзя ни за какие коврижки. Потому я скорчила злобную физиономию и прошипела в ответ:

– Сам ухлестываешь за каждой юбкой, вот и мерещится. Он снял футболку, когда я ему раны промывала, и отстань.

Пашка погрозил мне кулаком и заткнулся, а я обиженно отвернулась к окну.

– Женись, Павлик, – съязвил Димка. – Вижу: созрел.

Пашка летел, не разбирая дороги, и лихо затормозил возле двухэтажного деревянного дома, недалеко от вокзала. Сказал:

– Приехали. – И пошел вперед, пнув ногой калитку.

Толик оказался тем самым парнем с забавной косичкой, который провожал нас в бане. Мужики сели в кухне с намерением держать военный совет, нам настоятельно рекомендовали удалиться. Мы устроились в комнате перед телевизором.

– А у тебя с ментом было чего? – спросила Анька, я тяжко вздохнула, а она виновато добавила: – Я ж по-дружески спрашиваю… Он симпатичный? Не жалко его кирпичом?

– Мало мне Пашки? – проворчала я.

– Пашка втюрился, дело ясное. Все смешочки, хиханьки да хаханьки, а тут – смотри, как завелся… А уж как заведется, сливай воду, глуши мотор, одно слово: Бес.

Я кусала губы и упорно молчала. Где-то через час в комнату заглянул Пашка.

– Ребята звонили, мент, как видно, очухался и намылился к брату. Был у него минут пятнадцать, потом оба вышли и куда-то отправились на машине мента. Думаю, Серега рассказал про мой визит, братан всполошился и решил его перепрятать.

– Парни мента не потеряют? – деловито спросила Анька.

– Борька не потеряет. Значит, так: ждем, когда Серега заляжет в новой норе, звоним Мальчику и едем общаться. Тебе придется с нами, – заявил он мне.

– Хорошо, – пожала я плечами, хотя встреча с Мальчиком не обещала мне ничего хорошего.

– Бесик, – запричитала Анька. – Может, по-другому как? Боюсь, не потянете…

– Потянем, – заверил Пашка. – Едем мы не права качать, а по-доброму договариваться. То, что мент в этом деле по уши увяз, Мальчика удивить не должно. Его ребятам я в свое время об этом откровенно намекнул, и они имели возможность пораскинуть мозгами… Тем более другого выхода у нас все равно нет: либо сматываться из города, либо договариваться.

– Я не могу сматываться, – испугалась Анька. – У меня работа, квартира…