– А кто за Петькой приезжал?

– За Петькой? – казалось Вовка был искренне удивлен. – Не знаю. А зачем приезжали-то?

– Понятия не имею, – утешил его Антон. – Только Петька с ними уехал и с тех пор вроде пропал. Были два парня, один хриплый, у второго глаза блеклые, точно вода. Никого не припоминаешь?

Вовка подумал и пожал плечами:

– Нет… Выходит, Петька…

– Выходит. Ты перед хозяевами выслуживаешься, а расплачивается за это дружок…

– Да я только… Петька-то здесь при чем?

– При том. Ребята к нему явились, а вслед за этим навестили нас. Адрес нашей квартиры ты сообщил?

– А куда денешься? – разозлился Мансуров. – Ты крутого из себя не строй, у нас тут не забалуешь… Только Петька-то им зачем понадобился?

– А это ты у них спроси, – отрезал Антон, повертел пистолет в руках и поинтересовался: – Витьку Усольцева давно видел? – Я насторожилась, а Вовка вроде бы удивился.

– Так ты уже спрашивал? Пропал он, видно, с бабой своей сбежал.

– С бабой? – нахмурился Антон.

– Ну… бабу он завел и вроде как помешался на ней. Я с ним разговоров по душам не вел, но стороной кое-что слышал. Баба непростая, и связываться Витьке с ней не стоило, вот они на пару и смылись… А может, врут.

– Что за баба? – разозлился Антон. – Зовут как?

– Он об этом помалкивал. Говорю, баба непростая. Должно быть, чья-то жена.

– Так если он молчал, откуда о ней вообще узнали?

– Ну, народ у нас любопытный. А Таболинская девка по пьяному делу орала: мол, они с Витькой с одной бабой спят.

Что-то Вовка уж очень разговорился, слова из него сыпались как горох, Антон хмурился с видом полнейшего недоумения и наконец вмешался:

– Постой, выходит эта самая баба крутила любовь с Витькой и с Таболиным? И Таболин тоже пропал?

– Ну… так и есть. Сначала Витька исчез, а вслед за ним Таболин. А такие люди просто так не исчезают. Соображаешь?

– Нет, – честно ответил Антон. Вовка с недоумением посмотрел на него и вдруг вздохнул:

– Я тоже. Но умные люди говорят: Витька Таболина пришил, а сам с бабой в бега, в городе им делать нечего. Щербатый за братана кого хошь в могилу сведет.

– Какого братана? – растерялся Антон.

– Здрасьте, – кудахтнул Вовка. – Ты что ж, не знаешь? Таболин со Щербатым двоюродные братья.

– Я знал, что они трудятся на пару, но насчет родственных уз…

– Вот-вот, Щербатый и раньше был не подарок, не мне тебе рассказывать. А теперь он очень большой фигурой стал. Ну и братишка поднялся, был сволотой, а сделался человеком. Вот такие дела…

– А с чего взяли, что Таболина Витька кокнул?

– Не знаю, болтают… Говорю, сначала один пропал, потом другой, а Колян велел уши востро держать. Понятное дело, убийцу ищут.

Антон остался недоволен рассказом, подумал, покачал головой и заявил:

– Чтобы Витька из-за бабы заварил такую кашу… Он что, не знал, с кем дело имеет?

– Ну… знал, коли был у Щербатого шофером.

– Что? – вопль, вырвавшийся из груди моего друга, поверг меня в изумление, Вовка открыл рот, а девица вздрогнула, что явилось единственным свидетельством того, что она человек из плоти и крови, а не мороженая рыба.

– Я думал, ты в курсе, – придя в себя, нахмурился Вовка.

– Вот черт… – Антон головой покачал. – Витька пошел к Щербатому в шоферы… Не могу поверить.

– А чего такого-то? – обиделся Вовка. – Работа не пыльная, Щербатый теперь не какой-нибудь бандит, он уважаемый человек. Его депутатом выбрали, слыхал? И вообще…

– То, что он к рукам весь город прибрал, мне известно, но чтоб Витька к нему шоферить пошел… Пусть Щербатого хоть пять раз депутатом изберут, все равно останется бандитом.

– Ну и Витька не ангел, кое-что и за ним водилось, за тобой, кстати, тоже, – неожиданно зло заметил Вовка, но тут же сник. – Витька о своей работе помалкивал, даже Петру не говорил. Я сам только вчера от Карася услышал, что он у Щербатого… А работа у него в самом деле была шоферской. У меня сосед там же работает, не жалуется. Отвезти, привезти, ну и охрана, конечно. Только кто ж на Щербатого всерьез полезет? Так, одно тявканье. И никаких темных делишек, все в ажуре, Щербатый совсем другим человеком стал.

– Ага, – в свою очередь разозлился Антон. – Горбатого могила исправит.

– Мне-то что, думай как хочешь…