Вопрос насторожил, я стала лихорадочно соображать, что ответить, а пытаясь выиграть время, уточнила:

– Зимой или летом?

– Летом, – пожал он плечами, посмотрев в окно.

– Когда как, – не придумав ничего умнее, ответила я. – По вечерам я бегаю трусцой, но это часов в десять, а вообще-то читаю, иногда к друзьям хожу, иногда они ко мне. А что?

– Я тоже хочу трусцой бегать. Третий месяц собираюсь, все никак. Может, вместе побегаем?

– Может, – хмуро кивнула я, пытаясь понять, куда он клонит.

– Так, может, сегодня?

– Хорошо, – согласилась я и уставилась на него так пристально, точно всерьез вознамерилась прочитать его мысли.

– Вот и отлично. Спасибо за чай. – Он поднялся с намерением уйти, а я с перепугу схватила его за руку.

– Вы куда?

– Домой, – испугался он.

– А поговорить?

– В смысле еще?

– Нет, в смысле по делу. Вы ж не просто так пришли, торт купили, чего-то вам от меня надо?

– А… конечно. Но чего мне от вас надо, я лучше потом скажу, побегаем немного трусцой, вот тогда и…

– Прекратите, – отрезала я. – И не считайте меня дурочкой. Что вы хотели узнать? Мне нечего скрывать от следствия, так что задавайте свои вопросы, я отвечу.

– Ах вот вы о чем. – Родионов плюхнулся на стул, посмотрел на меня и улыбнулся, да так, что стал похож на Буратино. Ясно, что придуривается. – Вы, Дарья Сергеевна, сегодня к Терентьеву ходили? – ласково начал он, а я схватилась за сердце.

– Так вы про «Опель» знаете?

– Конечно. Терентьевых я тоже навестил. «Опелем» скорее всего воспользовались, а затем вернули. Поставить его в буквальном смысле на место было рискованно, вот и бросили в переулке.

– И что?

– Осталось выяснить, кто же этот самый «Опель» взял.

– Но ведь есть примета: синий кожаный пиджак. Не думаю, что очень много людей в городе носят такие.

– И я не думаю. Видимо, по этой причине убийца и надел его.

– Убийца? – пролепетала я. – Значит, вы верите, что это не я его убила, а тот самый парень… То есть что он был и я не выдумываю?

– А почему я должен сомневаться? Кстати, есть свидетель, проживающий в той же «малосемейке», который видел, как мужчина в синем пиждаке в начале третьего сел в «Опель» и уехал. Свидетель тоже запомнил синий кожаный пиджак. Психология.

– Что? – не поняла я.

– Характерная деталь: вы видите женщину в огромной шляпе и запоминаете шляпу, мужчину в синем кожаном пиджаке – и запоминаете пиджак. Вот если бы пиджак был черным, вы, весьма вероятно, обратили бы внимание на его лицо и смогли бы дать описание его лица.

– Так вы думаете, он нарочно? – ахнула я.

– Думаю, хотя возможно, что парень любит синий цвет.

– А что с Терентьевым?

– Поспрашивали, он уверен, что машину угнали, хотя жена считает, что у него проблемы с памятью. Никаких подозрений, кто это мог сделать, у него нет. Из машины ничего не пропало, и это косвенно подтверждает мою версию.

– А какая у вас версия? – расхрабрилась я.

– Некто заранее спланировал убийство, угнал машину, затем вернул ее. Одно я представляю с трудом: за что могли убить Зюзю? Наркоман, жил от дозы до дозы, интересовался НЛО, читал всякую чушь вроде «пришельцы похитили троих летчиков» и писал стихи без знаков препинания. В общем, человек, которому не помешало бы подлечиться, но с точки зрения окружающих вполне безобидный.

– Но ведь он наркоман?

– Конечно, однако как родители, так и немногочисленные знакомые в один голос твердят, что неприятностей от него не было. Его сестра приходила каждый вторник, готовила, стирала и пыталась навести порядок в квартире. Он нигде не работал, и фактически его содержали родственники. Он врал, что посещает какие-то курсы, занимается компьютером, а деньги, что ему давали, тратил на наркоту. Судя по всему, давали достаточно, парню вполне хватало, так что от криминала он был далек. Но его за что-то убили, причем не обкуренный приятель, который, шваркнув его по башке табуреткой, свалился рядом и спал до появления милиции, а затем, обливаясь слезами, твердил, что ничего не помнит, а профессионал, который тщательно спланировал убийство.

– И они были знакомы. Ведь Зюзя сказал: «Это ты?»