Его устраивало, что его бывшая жена стала самостоятельной, но в этом был один скверный момент — он виделся с Тимкой только в выходные, да и то не каждые.

Несколько месяцев он часто видел Юльку — она приходила к ним в офис обсудить ремонтные дела с заказчицей. Его сотрудница была от нее в полном восторге и передала ее с рук на руки другой сотруднице. Та дама была побогаче первой, и Юлька неплохо заработала.

Пару раз они обедали вместе в его перерыв, когда она попадалась ему в коридоре. Сидя с ней за столиком в кафе, он похваливал себя за то, что справляется и не дает желаниям и воображению ни одного шанса.

Юлька расспрашивала про его дела, работу, трудности, ей было все интересно, по-настоящему, искренне. Она рассказывала о себе, о проектах, о работах, об учебе.

Когда Илья поймал себя на том, что ждет этих обедов, выходит чаще в коридор, выглядывая Юльку, он решил: «Надо прекратить эти встречи! Контроль контролем, но и он не железный!»

А вскоре Юлька исчезла из его поля зрения, закончив свои дизайнерские дела с его сотрудницами.

Иногда он звонил Расковым, они рассказывали, как у Юльки дела, благодарили за участие и помощь девочке, звали в гости. Но он ограничивался редкими встречами в праздник или по случаю чьего-нибудь дня рождения.

Илья не удержался и сходил в гости к обеим сотрудницам, которым Юлька делала дизайн, в очередной раз удивившись ее одаренности.

Юлька блестяще закончила институт, по случаю чего Илью пригласили в ресторан Расковы.

Он не хотел ехать, но все-таки поехал. Привычно волновался, что будет рядом с ней и ему придется контролировать каждое слово, но оказалось — зря. Там были все Расковы: бабушки, дедушки, а еще — две Юлькины подруги по институту и их родственники.

«Вот и хорошо!» — облегченно вздохнул Илья.

Юлька была хороша! В вечернем наряде, со сложной прической, она сияла и была необычайно изысканна. Он смотрел на нее, разрешив себе тепло внутри и немного мечтаний.

А что? Ну, хоть раз можно!

Илья подарил Юле бирюзовые серьги в золотой оправе и браслет к ним, в тон кулону, подаренному им на шестнадцатилетие, кулону, который она никогда не снимала.

Илья сел на другом конце стола, подальше от Юлии, отказавшись от предложенного места рядом с виновницей торжества. Почувствовав, что легкое, светлое настроение исчезает и вместо него в душу входит сожаление, он ушел раньше всех под каким-то благовидным предлогом. Илья приехал в пустую одинокую квартиру, сел рядом с «Поиском», посмотрел на картину, постоял возле нее. С настроением надо было что-то делать, и он вызвонил свою любовницу, с которой встречался больше полугода.

Где-то через месяц Илья позвонил Расковым — хотел пригласить их всех на организованную фирмой загородную поезду с шашлыками, катанием на лодках и полным набором пикниковых развлечений. Коллектив ехал с семьями. Илья брал с собой Тимку, а приглашать свою даму ему не хотелось.

— Да мы с удовольствием, Илюша, — обрадовалась Марина. — И Тимочку давно не видели!

— Юльку тоже берите, он по ней скучает, — улыбнулся Илья.

— А Юльки нет, — опечалилась Марина.

— Гуляет? — кивнул понятливый Адорин.

— Нет, уехала в Прагу на год. В школу дизайна, на учебу! Там какая-то необыкновенная школа, ориентированная на Средневековье, что-то в этом духе, но диплом они дают международный, — стала объяснять Марина.

— На какие шиши? — строго, по-деловому, спросил поднаторевший в делах Илья.

— На те, что получила от тебя за картины, и на те, что заработала. Она рвалась сделать у нас дома ремонт с полной переменой интерьера, но мы не разрешили. Она мечтала поучиться в Испании, и мы с Игорем уговорили ее сохранить деньги для учебы.

— Почему же она поехала в Прагу, а не в Испанию? — тем же деловым тоном спрашивал Илья.

— Потому что языка не знает! — засмеялась Марина. — Говорит: «У меня языковый тупизм, я и английский знаю на уровне «твоя моя не понимай!». А чтобы учиться там, где ей хочется, надо владеть испанским. Ну а в Чехии все знают русский.

— Ладно, мы с Тимкой сейчас за вами заедем, — примирился с ситуацией Илья. — На природе и поговорим.

Ну, в Чехии — и в Чехии, и слава богу! Не будет постоянного соблазна увидеться, поговорить.

Илья выстроил свою жизнь так, как ему было удобно и комфортно. Мама с отцом переживали за него, ворчали, призывали к благоразумию.

— Илюша, что ты все один да один! Мужчине семья нужна, дети, — уговаривала его мама страдальческим тоном. — Ну, был один неудачный брак, ну и что? Тебе тридцать восьмой годок. Надо жениться.

— Да не берет никто, — отшучивался Илья.

Желающих заполучить преуспевающего, молодого, свободного мужика было предостаточно! Но Илья сразу предупреждал женщин, входивших в его жизнь и попадавших в его постель:

— Жениться я не собираюсь. Сын у меня есть, мне достаточно, моя жизнь меня вполне устраивает, менять в ней что-то я не хочу.

Каждый раз он произносил что-то в этом роде, иногда жестче, иногда мягче и тактичнее — в зависимости от того, какой женщине это говорилось, но всегда был однозначен. За несколько лет после развода женщин у него было несколько. Были и Юлькины ровесницы, но почему-то их он не считал маленькими и не испытывал угрызений совести, и уж тем более не чувствовал себя растлителем малолетних.

Они были другие — много чего знавшие и испытавшие, расчетливые или просто «отвязные», умные и глупенькие, но с последними он старался не иметь дела — неинтересно.

Обычный сволочной мужской эгоизм — куда денешься, не барышня все-таки, а здоровый мужик.

Он красиво ухаживал, дарил подарки, не имея с рождения такой черты характера, как жлобство. Илья всегда был щедрым любовником и умел быть благодарным. За что ему особое женское спасибо выражали дамы, даже тогда, когда понимали, что этот «пирожок» им не по зубам.

Бога-то он за то, что Юлька уехала, поблагодарил, но скучал без нее и все чаще задумывался: а не сгонять ли в Прагу? Без Рыжика как-то не звенело ничего в жизни. Пусть они не виделись и не перезванивались, но он всегда подсознательно чувствовал ее присутствие где-то рядом, в Москве, и знал, что, если совсем станет муторно, в любой момент можно будет ее увидеть — и посветлеет внутри. Рокфеллер говорил, что не обязательно окружать себя дорогими вещами и доказывать миру, что ты богат, чтобы чувствовать себя миллионером — достаточно жить, осознавая, какие ты имеешь деньги. Так и Илье достаточно было знать, что она где-то рядом.

Весной он нашел повод для командировки. Дело было пустяковое, с ним вполне мог справится любой менеджер, но Илья поехал сам, не пытаясь себя обманывать.

Юлька снимала квартиру в старой части города. Как ей это удалось — загадка. Если Илья не ошибался, в Праге это не принято. Он пришел к Рыжику без звонка и предупреждения, заранее взяв слово с Расковых, что они не проговорятся Юльке по телефону о его приезде. Он хотел посмотреть, как она живет на самом деле — хорошо, плохо, хватает ли ей денег, какую квартиру снимает. Подозревал, что, если у нее финансовые трудности, она ему о них не расскажет. К тому же Илья хотел знать, живет ли она с кем-то, есть ли у нее мужчина, хотя самому себе старался причину неожиданного приезда не называть.

Марина пыталась что-то передать дочке: вещи, вкусности. Илья смеялся, разговаривая с ней по телефону:

— Марин, ты скажи, что надо, я куплю и передам, мне это будет проще, чем перед вылетом самолета тащиться к вам в Чертаново.

— Да ничего особенного, так, хотелось проявить заботу, — объяснила Марина. — Мы по ней ужасно скучаем!

«Я тоже», — подумал Илья.

…Он поднялся по крутой винтовой лестнице со стертыми по кромке от времени ступеньками рано