— Наверное, надо, — вздохнул Илья, неохотно соглашаясь.

— Поедем сегодня после работы к нам. Возьмем бутылку, сядем и поговорим!

Они взяли две бутылки, одну из которых Игоревым девочкам не засветили.

Согласитесь, когда ты настроился на мужской разговор за столом, вторая, взятая на всякий случай бутылочка может ох как пригодиться!

Вы не торопитесь, не суетитесь, не экономите, прикидывая, как бы поменьше налить, чтобы хватило на всю беседу, не отвлекаетесь по пустякам.

— Илья, так нельзя работать, как ты! — для начала отчитал Игорь Илью. — Ты вымотался, перешел предел физических и моральных сил!

— У меня семья, Игорь, — вздохнул Илья. — Лена не работает, родители еще не оправились. Они долго будут восстанавливаться.

— Да все я понимаю! — скривился Игорь. — Но ты забросил науку, то, что ты делаешь сейчас, не тянет и на половину твоего интеллекта! Из-за вечных физических перегрузок ты потерял кураж, радость поиска и работы мысли! А это смерть для ученого!

Они проговорили до утра. Игорь сто раз был прав, но выхода ни он, ни Илья не видели. Кроме одного — уходить. Второй выход — остаться и бросить все остальные работы — был для Ильи неприемлем.

Ни бессонная ночь, ни выпитая водка, ни огромное количество выкуренных за ночь сигарет — ничего не смогло повлиять на реакцию Ильи, когда в кухню вошла Юлька.

Она потирала глаза ото сна, через тонкую ночную рубашку просвечивали розовые соски высокой полной груди.

Илью ошпарило, как кипятком.

Дыхание перехватило, жгучее желание ударило в голову. Стало неудобно сидеть, он передвинулся на стуле, прикрыв свисающим краем скатерти очевидное свидетельство своего желания. И не смог ничего сказать.

Юлька тоже молчала. Разомлевший от водки и усталости Игорь вполглаза кемарил.

Юлька сделала им кофе, завтрак, убрала посуду и ушла в ванную.

— Дочь-красавица — это потенциальный инфаркт отца! — сказал Игорь, когда Юлька вышла. — Тебе повезло, что у тебя сын. Так на чем мы остановились?

— На том, что я должен держаться, — хриплым от выкуренных за ночь сигарет и неожиданного взрыва желания голосом ответил Илья.

Он держался как мог!

Научился пропускать мимо сознания постоянные Ленины лекции и требования денег, переходящие в слезы и истерики, не видеть печальных, все понимающих глаз родителей.

На эту подготовленную почву упал звонок Лешки Мамонтова, его друга и бывшего сокурсника. Они встретились в ресторане, обнялись, искренне радуясь встрече, сели за стол, Илья честно предупредил:

— Извини, Мамонт, но денег на кабак у меня нет, так что ограничусь рюмкой водки.

— Я плачу, — успокоил его Лешка.

— Нет, это мне не подходит, — тяжело вздохнул щепетильный Илья.

— Да брось ты! — отмахнулся старый дружок. — Моя инициатива, я и оплачиваю. Тем более что у меня к тебе предложение, можно сказать, слезная просьба. Дай друга подмазать!

У Лешки был свой бизнес. Начал он с мелкой спекуляции, как это называлось в совковые времена, попросту — с купли-продажи. Затем возникла хорошая, толковая идея, Алексей нашел партнеров, занял денег. Как и большинство ныне процветающих бизнесменов, начал он с «программного продукта» — с обслуживания и продажи компьютеров. Вовремя и грамотно перепрофилировался на строительство, стройматериалы и автобизнес. Давно выкупил доли партнеров, стал полновластным хозяином и плавно перевел основную деятельность из чистого строительства в несколько направлений. Участвовал, по чуть- чуть, в инвестициях, попутно нащупывал почву и присматривался, в каком направлении двигаться дальше. Деловое чутье у Лешки было не хуже, чем у его знаменитого однофамильца, посему пребывал он в благополучии и постоянном развитии своего дела.

— Есть только одна весьма непростая проблема — мне нужен коммерческий директор, — сказал Лешка Илье. — Свой человек, которому я могу стопудово доверять! Один я не справляюсь, нужна команда. А команды нет! Вчера уволил зама, проворовался сучонок. Взял наших Сашку Пономарева и Вовку Исаева. От зарплат, которые я им положил, они офигели — таких денег отродясь в руках не держали. Но что удивительно — работай, деньги приличные, перспектива есть, проценты со сделок получаешь, — так нет, стали подворовывать в свой карман. Тянули все подряд, а мне и проверять-то некогда. Я поначалу внимания не обращал, знал, что воруют, ну, думал, ладно, что ж теперь… а когда спохватился, да поднял всю документацию, да посчитал!.. А… — Он махнул с досадой рукой, взял бутылку, налил в рюмки водку. — Давай!

Они выпили без тостов, за несправедливость жизни.

— Ты представляешь, жаловались, что я их недооценил, что все-то я неправильно делаю, а они знают, как правильно! Смех. Такое по фирме несли, не перескажешь! Выгнал, какая уж тут дружба! Нельзя своих брать к себе на работу, они первые и подставят — закон бизнеса! И спросить с них труднее.

— О чем ты меня-то попросить хотел? — спросил недоумевающий Илья.

— Иди ко мне коммерческим директором, — быстро предложил Мамонтов.

— Ты же только что сказал, что своих брать нельзя! — удивился Илья.

— Сказал, — кивнул Лешка. — Но, во-первых, я тебя хорошо знаю и уважаю, во-вторых, у тебя мозги по-другому устроены, ты не будешь тырить ни по мелочам, ни по-крупному. Во-вторых, я предлагаю тебе другую схему работы — ты постепенно вкладываешь бабки в дело и становишься партнером.

— Какие бабки, Лешка? — захохотал Илья. — У меня, кроме четырех нахлебников, ни черта нет!

— Заработаешь! — уверенно сказал Лешка. — Подпишем контракт, будешь иметь с каждой проведенной сделки хороший процент помимо основной зарплаты, вот и будешь вкладывать. А когда освоишь нашу кухню, будешь вкладывать свои мозги. Бизнес, Илья, — это та же наука, только законы в ней немного другие. Все гораздо жестче и конкретнее. А дел у меня сейчас много, я влез в один весьма перспективный проект, есть несколько идей. Но один я не справляюсь. Давай, Адорин, соглашайся. Ты мне нужен!

На следующий день в десять утра Илья вошел в кабинет Алексея Федоровича Мамонтова.

Работать меньше он не стал, а вот зарабатывать стал на порядок больше.

И это было только начало!

Первое время Илья по многолетней привычке еще изучал специальную литературу, просматривал научную периодику, старался быть в курсе новых открытий и направлений в своей научной области. Но постепенно он отошел от этого.

«Закурить бы!» — подумал Илья.

Скоро будет год, как он бросил курить и занялся спортом. Ходил в тренажерный зал и в бассейн три раза в неделю. Встал на горные лыжи, открыл для себя новое захватывающее удовольствие, а в этом году поставил на лыжи и Тимку.

Илья встал с дивана и медленно прошелся по квартире, включая и выключая свет. Зашел в Тимкину комнату, потрогал его старого, самого любимого плюшевого медведя, взял с книжной полки любимую Тимкину книжку «Сказки народов мира», полистал, поставил на место. Поднял с пола брошенный свитерок и носки, положил на стул, почувствовал привычный комок в горле от любви и нежности к своему ребенку.

Тимка был в гостях за городом, не у тех друзей, на чью дачу когда-то так и не доехали бабушка с дедушкой, а у других. Илья скучал по сыну, хотя в любой момент мог приехать или забрать Тимку домой. Так было всегда.

Илья погасил свет в Тимкиной комнате, вышел, закрыл за собой дверь, вернулся в гостиную. Взял в руки фотографию сына в рамке, стоявшую на декоративном камине. Тимку сняли на пикнике, куда выезжала вся фирма Первого мая. Со снимка смотрел пятилетний Тимка, он улыбался, демонстрируя миру отсутствие переднего зуба.

Илья вкалывал, благосостояние семьи росло, Леночка расцвела, похорошела, старалась быть внимательной и преувеличенно заботливой. Он снова стал заниматься с ней сексом, на любовницу времени не было, а естество требует свое. Да и ушло со временем острое ощущение от предательства и