Женька разглядел стоящие рядом с одним из гастарбайтеров два призовых кубка. Точь-в-точь как те, которые покорежила Ритина граната. Производство явно было круглосуточным и безостановочным. Даже события наверху не смогли на него повлиять. Женька мысленно чертыхнулся и пополз назад.

– Фабрика здесь! Точнее, целый завод! – сказал он Рите, как только выбрался.

– Значит, и основной склад здесь! – подвела итог Рита. – В городе, скорее всего, есть еще какое-нибудь мелкое производство. Этот Стекольщик не станет класть все яйца в одну корзину...

– Одна корзина у нас! – сдерживая ликование, проговорил Малышев. – Попробуем связаться со Сладковым?

Телефон спутниковой связи был сейчас при них и не глушился. Но, скорее всего, местные технари могли контролировать разговоры, иначе Филиппыч не оставил бы им телефона. Да и последние наставления Булышева вспомнились. О том, что действовать придется, как в тылу врага. Без всякой поддержки извне. Ни с суши, ни с воздуха.

– Вот что, Женя... Я, кажется, знаю, как нам отсюда выбраться, – произнесла Рита. – Взорвать это дело можно? – Она стукнула острым каблучком по полу.

– Вместе с людьми?

– Нет... У тебя есть какая-нибудь шумовая петарда?

– Обижаешь. Я без них из дома не выхожу, – ответил Женя, извлекая из кармана толстую короткую, похожую на свечу, петарду.

Я ничего не видел и не слышал. Кажется, я оказался в полной изоляции. Сейчас распахнется какая- нибудь стена, я буду ослеплен ярким светом, меня без особого труда обезоружат и... В любом случае я постараюсь дорого продать свою жизнь. Меня учили ориентироваться в кромешной тьме, стрелять на звук, на вспышку.

Между тем послышался лязг, и одна из стен в самом деле стала отходить в сторону. Я тут же повернул туда оружие. Стена открылась целиком, и в слабо освещенном пространстве возникла знакомая фигура с длинной бородой и огромными темными очками. В руках он держал автомат, нацеленный мне в грудь. Не прошло и секунды, как над моей головой пронесся свинцовый выплеск. Черный Генерал выпустил короткую очередь. Возможно, он дал бы и более длинную, но я сумел пригнуться, откатиться в сторону и выстрелить из своего «стечкина». Всего один раз...

Да, я оказался лучшим стрелком. Скорее, Эль-Абу Салих как следует не разглядел мой силуэт в слишком темном помещении, упустил драгоценное время... Одним словом, тело Черного Генерала лежало сейчас передо мною. Я не удержался. Сделал шаг вперед, не опуская при этом оружия. Очки, большой, чуть искривленный пористый нос, борода и открытый в злобном оскале рот с коронками желтого металла. И руки. Те самые, с подстриженными ногтями, холеные сильные руки. Да, это был он, Эль-Абу Салих. И Черный Генерал не дышал. И тут прямо перед моими ногами ударила пуля!

– Брось оружие и подними руки! – скомандовал мне хриплый горловой голос.

Вот это номер! Вторая пуля, чиркнувшая в паре сантиметров от моих ботинок, заставила меня выполнить команду.

Он появился как из-под земли. С пистолетом-пулеметом на изготовку, в черной одежде. Черной накидке, скрывающей бороду и нос, неизменных черных очках.

– Ты выполнил свою задачу, подполковник. Ликвидировал Эль-Абу Салиха.

Голос, вне всяких сомнений, принадлежал Черному Генералу.

– Посмотри, кого ты застрелил, – разрешил мне Абу Салих.

Я подошел к бездыханному телу, снял с его лица очки. Вместе с очками свалился нос и плохо приклеенная борода. Передо мною лежал мертвый генерал Ушков. Стекольщик.

– Теперь ты понял, кому ты служишь и будешь служить?! – проговорил Черный Генерал. – Они, эти два мерзавца и недоумка, Филипп и Ушков, хотели сдать меня тебе, но... Я все слышу, все предвижу и все знаю на месяц вперед. Филиппыча пришлось убить мне, а Ушкова застрелил ты. Приняв за меня. Таким образом, ты уничтожил и Черного Генерала, и Стекольщика. Ведь о Стекольщике тебе рассказал Ходжаев?

– Ты, уважаемый, и в самом деле все знаешь, – только и оставалось произнести мне.

– Стекольщик мертв, Филиппыч мертв, Хашим тоже мертв... Мертв и Черный Генерал. И всех их победил ты, подполковник Вечер! Ладно, довольно маскарада!

С этими словами Абу Салих сорвал с лица черную накидку и очки. При этом дуло его пистолета-пулемета продолжало следить за каждым моим движением.

– Будем знакомы, подполковник. Меня зовут Павел Робертович Игнатьев, полковник Главного разведуправления Генерального штаба!

Передо мною предстал крепкий мужчина среднего роста. Ранее мы не встречались, но его лицо было очень похоже на... Да, точно! Передо мною стоял лишившийся седой бородки, помолодевший лет на десять Филипп Филиппыч.

– Вы победили всех, Валентин Денисович... Ваше имя, отчество и фамилия мне очень нравятся – ВДВ. С ними вы обречены на генеральскую карьеру. Надеюсь, не такую, как у господина Ушкова, – Павел Робертович кивнул на безжизненное тело генерала «казачьих авиаторов».

Голос его звучал без хрипоты, он оказался неплохим актером, пожалуй, даже лучше Артема Ходжаева. И я теперь знал точно: нету никакого Эль-Абу Салиха, неуловимого Черного Генерала. Нет и никогда не было. Как нет борющихся нанайских мальчиков, а есть актер-акробат, нижние конечности которого борются с верхними. Публику он развлекает таким образом... Вот и нас – меня, Чабана, остальных (даже фээсбэшного полковника Булышева) таким образом «развлекли».

– Что вам от меня нужно? – спросил я.

– Хочу видеть тебя героем и триумфатором, – произнес Павел Робертович Игнатьев.

Рассказанное мне Павлом Робертовичем имело следующее содержание. Еще во времена Никиты Сергеевича Хрущева в недрах ГРУ (параллельно и в КГБ) была создана суперзасекреченная структура, в задачу которой входили акции по дестабилизации западного общества с помощью наркотиков. Нашим людям лишь дай команду – все и пошло, и поехало. Поначалу ГРУ использовало торговые и грузовые суда. Данные операции никогда не фиксировались документально, и касательство к ним имели всего несколько старших офицеров. Окончив военно-дипломатическую академию, Павел Игнатьев поначалу осуществлял контроль над подобными рейдами. Потом сменилось руководство ГРУ, и акции были временно заморожены. Но вскоре отлично владеющий языками Павел Робертович получил задание по нелегальным каналам связаться с боссами мировой наркомафии. И он выполнил поставленную задачу. Теперь кокаин шел в страны Запада транзитом через СССР. Он же наладил кубинский канал, лично вышел на контакт с колумбийскими наркодельцами. У них был общий враг – Соединенные Штаты Америки, и для его поражения были хороши все средства. Слова классика о том, что «если враг не сдается, его уничтожают», были знакомы Игнатьеву и его коллегам с самого раннего детства...

К концу восьмидесятых деятельность будущего Стекольщика полностью переключилась на Афганистан. Тогда там еще стояли войска Сороковой армии. Некоторые чины ГРУ потеряли всякую осторожность, почти в открытую «крышевали» афганцев, занимающихся наркобизнесом. Дошло до того, что отдельные офицеры попытались наладить личный бизнес, но Игнатьев быстро поставил их на место. Однако КГБ в те годы не дремал. Начальник особого отдела одной из частей подполковник Сладков и его подчиненный, лихой контрразведчик капитан Булышев сумели собрать серьезный компромат на зарвавшихся грушников. Единственный, кто сумел ускользнуть от их внимания, был Игнатьев. Он действовал под личиной прапорщика Петрова, заведующего складом медикаментов. Однако руководство КГБ не торопилось давать «добро» на зачистку. Между тем данные космической разведки США сообщили, что на территории Демократической Республики Афганистан каждый год собирается урожай опийного мака до 800 т. Послу СССР было сделано неофициальное, но весьма серьезное предупреждение. И тогда Сладкову и Булышеву была дана зеленая улица. Спецназ КГБ «Каскад» и военная прокуратура стали проводить операцию за операцией. Многие старшие офицеры получили серьезные срока, а кое-кто погиб при загадочных обстоятельствах. Лишь Игнатьев-Стекольщик сумел выйти сухим из воды. За что и был отмечен высшим