– И что тогда?
– Для начала я спасу твоих близких. А потом... Потом по обстановке. А сейчас ты меня выведешь отсюда. Как, придумай сам, ты же профессионал.
– Что ж, попробуем, – не раздумывая согласился Каляев.
Угорь недоверчиво оглядел их двоих свинцовыми глазками.
– Это мой агент, – кивнул в сторону Николая Александр Геннадьевич.
– А что он делал здесь? – спросил Угорь.
– Решил пойти путем своего рядового. Словом, понять его действия, – ответил Каляев.
– Выходит, этот подполковник о многом осведомлен? – продолжил Угорь.
– Он будет молчать. При любом исходе.
– И это говорит господин Каляев? – Физиономия Угря вытянулась, а тоненькие губки почти совсем исчезли. – Который собственную бабушку на подозрении держит?
– Богданов должен быть уничтожен, – ответил Каляев. – Этот человек сможет выполнить данную задачу.
– Ты не в кабинете, Каляев, – поморщился Альфред Степанович. – Когда я получу голову Богданова? Отвечай ты, десантник!
– Если на шоссе и в столице не попаду в пробку, то через два с половиной часа, – как ни в чем не бывало ответил Николай.
– Вертолет не понадобится? – на полном серьезе поинтересовался Угорь.
– Возможно, – кивнул Николай.
– Видишь, Александр Геннадьевич, – улыбнулся змеиной улыбкой Угорь. – Десантник отмерил вам обоим срок в два с половиной часа... Если, конечно, не будет пробок. Валяйте, ребята. И помните – срок сами себе определили, действуйте.
Отъехав от «Долгостроя» на пару километров, Каляев чуть сбавил скорость, повернулся к сидевшему на заднем сиденье Николаю:
– Я тебя вывел. Что дальше?
– То же, что и всегда.
– Я серьезно...
– Если серьезно, то чего лишний раз спрашивать? На полной скорости в коттеджный поселок Пироговка!
Геня-каскадер вытянулся перед Альфредом Степановичем по стойке «смирно», точно юный кадет перед маршалом.
– Каляев и вот этот маленький десантный хам теперь в твоей компетенции, Генрих... Очень уж они мне оба не понравились, – проворчал Угорь.
– Я уже сориентировал своих людей. Машину генерала взяли под скрытое наблюдение.
– Очень хорошо, но есть опасность, что Каляев вычислит твоих наблюдателей. Главное, выяснить, в какую сторону он едет.
Спустя пятнадцать минут Генрих сообщил Альфреду Степановичу, что бронированный джип генерала Каляева на полной скорости движется по Пироговскому шоссе.
– В Пироговке живет дочь Каляева с супругом... – напомнил Генрих.
– С Мятликовым? Жирным неповоротливым холуем? – тут же отозвался Угорь. – В Пироговку, Геня!
Генрих сейчас был готов выполнить любую задачу! Еще бы – сам Угорь руководил сегодня его действиями. Прежде Генриху отдавал распоряжения Каляев, а сегодня «мясник» попал в фавориты к «верховному». Это означало, что в обозримом будущем Генрих войдет в ближнее окружение Альфреда Степановича, в «генералы», считай, выйдет. Из мясника-вышибалы в генералы, прямо-таки рифма получается...
Ради этой «рифмы» Генрих не пощадит никого!
– Ну кто там еще? – спросил Руслан, держа наготове оружие. – Катя! – окликнул он свою новую «боевую подругу».
– Что такое? – отозвалась та, вглядываясь в монитор, который показывал, что к воротам коттеджа подошел некий мужчина и нажал на кнопку звонка.
– Ты кого-нибудь ждешь? – задал вопрос Максим.
– Нет.
– Может, знакомый?
– Да что ты, сам посмотри! – несколько оскорбилась Екатерина. – Какой-то мужик ханыжного вида. По виду – бомж.
– Откуда здесь бомжи? – покачал головой Руслан.
– Думаешь, переодетый? – спросила Катя.
– А зачем переодеваться под бомжа? – вставил свое слово Максим, не выпуская из рук «минный» пульт. – Смотри, стоит, шеей крутит, морду небритую чешет. Слушай... Я его, кажется, где-то видел.
– Где? – спросил Руслан.
– Не знаю, но видел... Совсем недавно причем.
– И я где-то видел, – кивнул Руслан.
Между тем незваный гость ханыжно-бомжового вида вторично нажал кнопку звонка.
– Стойте! – вдруг воскликнула Катя. – Это же Туб!
– Кто?! – в один голос переспросили Руслан и Максим.
– Это Туб, любимый певец Димки, мятликовского сынка от первого брака, – пояснила Екатерина.
– Какой Туб?
– Туберкулез.
– Точно, Туберкулез!
Руслан подскочил к музыкальному комбайну, вытащил компакт-диск, на обложке которого красовался небритый, худой, одетый в рваную футболку дяденька лет сорока пяти. Точь-в-точь как незваный визитер на экране монитора.
– Они что... Дружили с сынком?
– Понятия не имею, но Димка всегда был его фанатом.
– Значит, Туб, – произнес неожиданно повеселевший Максим.
Они переглянулись с Русланом и без слов поняли друг друга. Придется им познакомиться поближе с господином Туберкулезом. Чтобы как минимум выяснить, чем обусловлен его визит. Ну и еще один заложник (да еще столь известный и именитый) лишним не будет.
– Входите, господин Туб! – произнес Максим, сделав при этом любезный жест.
– Товарищ Туб! – поправил его неожиданный гость. – Где молодежь?
– Молодежь – это мы, – кивнул Максим.
– А вам нужен кто-то другой? – спросил Руслан, загородив Тубу путь к отступлению.
– А где Дима? Дима Мятликов?
– Дима в Лондоне, – подала голос Екатерина.
– Тогда мне придется вас покинуть.
Туберкулез был предельно вежлив и даже, несмотря на свою небритость и одеяние, по-своему весьма элегантен.
– А для нас спеть не хотите? – поинтересовался Руслан.
– Вам «Владимирский централ» нужно, – улыбнулся всеми своими металлическими коронками товарищ Туб, кивнув на татуированные кисти рук Руслана. – А это не мой репертуар.
– Что же вы поете? – спросил Максим.
– Я пою о неразделенной любви, душевных метаниях, поисках параллельных пространств, морской романтике, птичьем гриппе, казаках, борьбе интеллигенции со звуковым барьером, Годзилле, Борисе Борисовиче, третьей улице Строителей и тараканах. И более ни о чем другом! – ответил Туберкулез, максимально исполненный при этом чувства собственного достоинства.
– Я люблю песни о Годзилле, – кивнул Руслан.
– Ну что ж, – пожал худыми острыми плечами товарищ Туб. – Можно о Годзилле. Только...
– Остальные вопросы решим после концерта. – Руслан приобнял Туба, профессиональным движением
