– Лично я ничего, просто некто Максим Богданов хотел что-то рассказать следственным органам...
– Слушай, Любовь моя! – Руслан резким тоном оборвал Любу. – Кто еще знает, что мы с Богдановым здесь?
– Руслан, не надо! – подал наконец голос Максим. – Ты сам понимаешь, если бы знали наверху, уже давно пошли бы на штурм. Она одна!
Взрывателя при этом гвардии рядовой из рук не выпускал.
– Так что, беседа у нас состоится? – спросила Люба.
Максим в ответ лишь хмыкнул.
– Твой враг Альфред Сторожев мой враг тоже, – продолжила женщина. – И у Руслана к нему свой счет.
– Это верно, – кивнул неожиданно смягчившийся Кизилов.
– А вот вы, Екатерина... – Люба подняла взгляд на Катю, но та даже не дала ей договорить.
– Заткнись, ментовка! Руслан, ей нельзя верить! Она найдет способ уничтожить тебя! Свяжи ей руки, не давай много болтать!
– Вы достойная дочь своего отца, – усталым голосом только и произнесла Люба.
– Ну вот что, Любовь Ментовна, – жестким тоном Руслан решил окончательно взять инициативу в свои руки. – Ты у нас теперь будешь заложницей. Еще одной... Если все пройдет, как мной... Точнее, нами с Максимом задумано, будешь жить, обратно килограммы набирать. Если нет, останешься тут навечно.
«Нами с Максимом...» – мысленно отметил Богданов. Руслан свою паутину плел, а у Максима дела шли хуже некуда. Два трупа (охранник и Мятликов) уже есть, что дальше?
– Три заложника лучше, чем два, – усмехнулся Руслан. – Вставайте, госпожа Дмитриева, можете привести себя в порядок.
– Подожди, Руслан, какие три заложника? – поинтересовалась вдруг Катя. – Мы с Олей...
– А ты что себе думала? – К Руслану вернулся резкий, не терпящий возражений тон. – Кого мы тут, вообще-то говоря, в заложниках держим? Тебя и твою дочь! Если «наше дело» выгорит, будешь жить, цвести и наслаждаться! А если нет, то все в братскую могилу уйдем. Все!!!
– Руслан...
– И рот понапрасну не разевай! Сама хотела в «долю» ко мне, а Кизил за просто так в долю никого не берет!
– Это верно, Катя! – на сей раз усмешку себе смогла позволить и Любовь Николаевна.
Люба подошла к зеркалу, поправила прическу. Катя ошарашенно переводила взор с Руслана на старшего следователя по особо важным делам, затем на потолок и, наконец, на поясок от халата, который так и продолжала держать в руках.
Каляев не заставил себя долго ждать, прибыл спустя минут сорок после «беседы» Водорезова с Угрем.
– Кто бы мог подумать... – развел руками Александр Геннадьевич, увидев Николая.
– Знаешь его? – спросил Сторожев.
– Знаю, – Каляев решил быть искренним, – некто Николай Водорезов, гвардии подполковник ВДВ. Бывший командир сбежавшего из тюрьмы Богданова.
– Того самого? – Свинцовые глазки Угря засверкали так, будто в них были вставлены электролампочки высокого напряжения.
– Того самого.
– Что ж, очень мило. Зачем я содержу вас, генерал? Плачу деньги? Этот отморозок Богданов должен был быть уничтожен еще сутки назад. Сутки, генерал?! А он не только где-то бегает, но еще и вышел на связь с этим подполковничком.
– Совершенно верно, – в тон Сторожеву кивнул Николай. – Зачем содержать генерала, когда и подполковников хватает?
На некоторое время в помещении воцарилась тишина. Таких слов от Водорезова не ожидали ни Каляев, ни Угорь.
– А что, верно подмечено, – первым заговорил Альфред Степанович, стараясь ни на минуту не терять командной инициативы.
Каляев в упор смотрел на Николая, тот, в свою очередь, взгляда не опускал. Только генерал смотрел напряженно, с затаенной ненавистью, а Водорезов непринужденно, даже насмешливо.
– Оставьте нас наедине, – в свою очередь, с командирской интонацией сказал Каляев.
– Зачем, генерал? – отозвался Угорь.
– Альфред Степанович, – вкрадчиво назидательным голосом заговорил Каляев. – Мне нужно уточнить один важный нюанс... Это в ваших, точнее, в наших общих интересах!
– Оговорка по Фрейду, Каляев, – усмехнулся безгубым ртом Угорь. – Раз в наших общих, говорите при мне. Позвольте, господинчик из ВДВ! Чему это вы усмехнулись?
Николай и в самом деле не смог сдержать усмешки. Такой Угорь целого удава стоит, обовьет кольцами, не вырвешься. А в кольцах-то этих сейчас господин генерал!
– Над вами, Альфред Степанович, смеюсь, – отозвался Николай. – Вы прямо как клоун из цирка на Цветном.
На какое-то мгновение Угорь задумался.
– На клоуна, кажется, учился ваш бывший подчиненный Богданов, – блеснул осведомленностью Альфред Степанович. – Выучился на собственную голову.
– Как сказать, – ответил Водорезов. – Ну так что, генерал? Что сказать хотите?
– Мне нужно поговорить с подполковником наедине, – повторил Каляев.
– Ладно, генерал, но если... Ох, не буду я говорить, сам знаешь, что тебя ждет после этого «если».
Свинцовые пронзительные глазки Угря вновь вспыхнули огнем высокого напряжения.
3
Некоторое время оба они, и Каляев, и Водорезов, молчали. Начинать разговор не торопился ни тот, ни другой. Они находились в зоне видимости Угря и его людей, но подслушать их разговор не было никакой возможности – генерал с Николаем топтались друг против друга в центре спортивной площадки, которая некогда служила для игры в баскетбол.
– Ну, генерал, то, что Максим Богданов находится там же, где ваша дочь и внучка, открытием для вас не является? – заговорил-таки первым Водорезов.
Лицо Каляева нервно дернулось.
– Я это знаю, – кивнул генерал подчеркнуто спокойно.
– О чем будем говорить дальше? – столь же подчеркнуто невозмутимо осведомился Водорезов.
– Ну мои проблемы, это мои проблемы, – отозвался генерал, с высоты своего роста глядя мимо Николая. – Они серьезны, но не смертельны...
– Ой ли, Александр Геннадьевич? – перебил Каляева Николай.
– Ли ой! – жестко ответил генерал. – А вот тебя, Коля-десантник... Тебя отсюда живым не выпустят. При любом раскладе.
– Тебя тоже. Просто это произойдет чуть позже. Минут эдак на пятнадцать.
– Ну со мной еще как сказать...
– Ну и со мной... Как сказать. Точнее, что сказать! Угрю нужно любой ценой уничтожить Богданова. А у него в заложниках твоя семья.
– Ну и?..
– Выручать надо. Дочь твою и внучку! Ну, генерал?! Если ты меня сдашь и я, как ты сам выразился, живым отсюда не выйду, то я в любом случае успею сообщить этой морской змеюке, где Максим Богданов. Дальше... Сперва попрощаешься с семьей, потом с собственной жизнью.
Каляев вновь дернул лицом. Маленький десантный подполковничек вел себя дерзко, как говорится, сейчас и сам черт был ему не брат. И в одном он прав на все сто – Угорь не простит генерала, не пожалеет его семью. Еще ни один человек не смог обмануть Угря и не поплатиться за это.
– Слушай, а если уговорить этого Богданова... Ну, в обмен на жизнь, прекратить эти свои... разоблачения? – спросил Каляев, несколько снизив начальственные обороты.
– Не выйдет.
