— Черт возьми! Вы говорили об этом в биллиардной?! — вскричал Анри, — Как вам не стыдно!

— Игроков было двое — Бофор и я. Это было секретное совещание, скажем так. Тогда же мы решили вопрос о дуэлянтах.

— Следовательно, игра закончилась вничью? — спросил Анри.

— Да, но мы непременно продолжим партию.

— Тут и биллиард имеется?

— И биллиард, и фехтовальный зал к вашим услугам, пажи и паладины. Но это для особых условий.

— Понимаю. Когда корабль ложится в дрейф или полный штиль.

Капитан улыбнулся.

— У вас должен быть план корабля.

— План есть. Но я в нем еще не разобрался. Позволю только уточнить, господин капитан, — добавил Анри, — Вы назвали господина де Бражелона моим приятелем, а я это категорически отрицаю! Мы с ним почти враги! Я его терпеть не могу! Я его почти ненавижу! Что вы смеетесь? Разве я говорю что-то смешное?

— Обратите свою ненависть против настоящих врагов, господин де Вандом! Какие вы враги! Да, дитя мое, с вами не соскучишься!

— Но мы все время спорим и ругаемся. Он все высмеивает!

Капитан махнул рукой.

— Одного поля ягоды, — сказал он, — А насмешка, это своего рода защита.

Анри опять хотел возразить, но капитан де Вентадорн состроил трагикомическую гримасу.

— Увольте…вы меня с ума сведете. Если вы намереваетесь выпалить р-р-романтичекий монолог, вроде того, что вы произнесли давеча о шестнадцатом веке и в таком же стиле говорить о нашей эпохе, у меня нет ни малейшего желания внимать вам. Меня ждут люди. Сколько можно, черт вас раздери!

— Нет-нет, — кротко сказал Анри, — Я ухожу. Вы, наверно, больше на порог меня не пустите?

— А кто-то обещал подклеить книги, — напомнил капитан.

— Я сдержу обещание.

— Отлично. А теперь идемте, — он посмотрел на часы, — Я провожу вас до вашей каюты, не дай Бог, вы заблудитесь.

Анри в смятении отправился в обществе капитана в обратный путь.

— Вот так номер! — сказал Гугенот, когда они с Люком вышли из библиотеки капитана, — Черт возьми!

— Ай, де ми Алама… — пробормотал Люк.

— Скажи еще 'мама миа' , как когда-то говаривал Мазарини или: 'Это сурьезно' .

— Очень надо! — огрызнулся Люк, — Вижу, доблестный Д'Артаньян воспитал у своих мушкетеров ненависть к Мазарини. Судя по тому, как вы презрительно произнесли имя кардинала и передразнили его итальянский акцент.

— Д'Артаньян, — грустно произнес Гугенот, — Д'Артаньян нас не дал бы в обиду. Вот попали! Тысяча чертей, да что же теперь с нами будет?

— Господин де Монваллан, я надеюсь…

— Оставь надежду всяк сюда входящий, — мрачно сказал Гугенот, — А какого дьявола мы сейчас разводим церемонии, Люк? Мы уже пили на брудершафт в 'Золотых лилиях' у папаши Годо и еще тогда решили перейти на ты. Все остается в силе. Согласен?

— Что ты предлагаешь, Гугенот? — спросил Люк, — На мой взгляд, надо обо всем рассказать нашим Пиратам. И они нас уже заждались.

— Мы расскажем, но не сегодня. Пусть хоть сегодня гуляют. Сегодня не будем ничего говорить нашим товарищам.

— Но они перепьются и могут передраться, — возразил Люк.

— Нет, — сказал Гугенот, — Этого не случится. Пираты пить умеют. Вот только Оливье…он иногда срывается… И эти, молодые — я их совсем не знаю. Но Рауль не пригласил бы кого попало. Ему виднее.

— Пойдем к Пиратам? — предложил Люк.

— Подожди. Я что-то как пришибленный. Надо выработать нашу тактику.

— И стратегию, — пробормотал Люк, — Объясни мне, Гугенот, в чем ты видишь опасность? Может, мы преувеличиваем? Ты же сам сказал, что собираешься обнажать шпагу только против мусульман.

— Человек предполагает, а Бог располагает, — вздохнул Гугенот, — Ты вроде давно меня знаешь, Люк.

— Да, Анж, я давно тебя знаю. Но тогда, в Париже, ты был блистательным мушкетером, а я бедным, вечно голодным художником.

— Уже тогда я понимал, что ты нечто большее, чем бедный художник.

— Я Люк Куртуа, — сказал художник, — А ты — Анж де Монваллан.

— Да полно сказки-то рассказывать! — сказал Гугенот, — Хочешь скрывать свое дворянское имя, твоя воля. Мушкетера этим не удивишь!

Люк поджал губы.

— Никогда бы не подумал, что де Бражелон меня сдаст.

— Рауль знает, кто ты такой?

— Да.

— Но он мне ничего не говорил о тебе, Люк.

— Почему же ты решил, что я дворянин?

— Это знал не только я, а все наши ребята из Роты Гасконца. Люк, наивный ты мой Люк, это же не скроешь!

— Несмотря на мою заляпанную краской одежду и стоптанные башмаки? — спросил Люк.

— Да, Люк. Это проявлялось во всем.

— Ах, — вздохнул Люк, — что теперь говорить о наших дворянских грамотах, если Бофор и капитан завтра огласят свой чудовищный приказ! Плаха — это одно. Но болтаться в петле на ноке рея — это уже выходит за пределы моего понимания.

— Это произвол. Наши так и расценят этот приказ.

— Выражусь посильнее, используя арго Двора Чудес — это беспредел.

— Согласен, — кивнул Гугенот, — И выхода нет. Черт возьми! Как не хватает гасконца! Вот кто всегда прикрывал дуэлянтов!

— Мы в ловушке. Мы в западне. Бежать-то здесь некуда. Открытое море. В Париже столько возможностей, столько вариантов! Добрый конь, дорога, верные друзья!

— А тут — только за борт и топиться. Но ведь жалко душу губить!

— Да… — протянул Люк, — Влипли. А ты думаешь, без дуэлей не обойтись?

— Кто знает? — пожал плечами Гугенот, — Уже сам подобный приказ может вызвать у наших парней возмущение.

— Бунт на корабле? Ай, де ми! А если попробовать проанализировать ситуацию спокойно, не предвзято. Здесь у них свои законы. Мы здесь пассажиры. Мы должны подчиняться их правилам.

— Они и так к нам приспосабливаются, — сказал Гугенот, — Ты помнишь тост 'За Нептуна' ?

— Да, — сказал Люк, — Морская традиция, на мой взгляд.