— Я сам! Я верно держу руку?

— Все правильно, малек.

— Промажет, — проворчал Анри.

— Попадет, — сказал Рауль.

— Скомандуйте, пожалуйста, — попросил Ролан.

— Огонь! — скомандовал Рауль.

Ролан выстрелил. Попал! Удачный выстрел Ролана отстрелил горлышко сосуда.

— Вот, — сказал Ролан, опуская еще дымящийся пистолет, — Выстрел моей карронады сбил грот- мачту мусульманской галеры!

— Ты хороший стрелок, малек.

— Еще бы, — сказал Ролан, — Школа Д'Артаньяна.

Барабанщик достал письмо и подал Раулю. Анри принялся убирать осколки — стрельба стрельбой, а люди могут порезаться. Рауль просмотрел послание барабанщика и растроганно улыбнулся.

— Ну, как? — спросил Ролан с любопытством.

— Просто шедевр эпистолярного жанра! — сказал Рауль без своей обычной насмешливости, — Ты вывел формулу письма домой, пиратский историограф!

— Ну, шедевр — это слишком, — смущенно заметил барабанщик, — Но, как вы думаете, когда мама получит мое письмо, она не будет за меня бояться? Я хотел найти такие слова, чтобы успокоить ее. А это труднее даже, чем писать мемуары!

'ВСЕ НОРМАЛЬНО. КОРМЯТ ХОРОШО. Я ЗДОРОВ. ВАШ ЛЮБЯЩИЙ СЫН' .

Госпожа де Линьет все равно будет бояться за своего младшего сына, до тех пор, пока он не вернется домой, в далекий город Нант, что в Бретани. Это Рауль понимал, но барабанщику сказал то, что хотел услышать от него мальчик.

— Она, конечно, успокоится. Письмо твое действительно очень милое, радостное и утешительное. Впрочем, графине де Линьет, наверно, уже передали, что с тобой все в порядке.

— Спасибо, — просиял Ролан, — Вот, Вандом, а вы меня ругали!

Говоря это, он запихивал свое послание в новую бутылку.

— Давай твою бутылку, — улыбнулся Рауль.

Для надежности Ролан по совету Вожака залил горлышко бутылки воском. Рауль размахнулся и зашвырнул роланову бутылку в море, как можно дальше от корабля. Какое-то время наши герои следили за бутылкой, покачивающейся на волнах. Хотя Вандом несколько минут назад назвал Пиратского Вожака 'очень важной персоной' , 'важная персона' все же сочла нужным объяснить свои действия барабанщику.

— Ты, может, считаешь бестактной мою просьбу…

— Дать вам прочесть письмо? Но я же сказал: я вам полностью доверяю.

— Ты слушай и вникай. Есть такое понятие — 'Военная цензура'. В твоем письме могли быть сведения, которые, попади оно в руки противника, могли бы повредить нам.

— Но я не такой дурак!

— Я не сказал, что ты дурак! Ты, к счастью, не написал ничего лишнего. Но ты так дотошно расспрашивал всех о 'Короне' , что мог в частном письме проболтаться. Флаг на корме показывает, что мы уже не в нейтральных водах.

— Мусульманам больше делать нечего, как вылавливать наши бутылки! — сказал Вандом, — Я же говорю, вы перегрелись! Мусульмане охотятся за более крупной добычей.

— Все возможно. Но подстраховаться не мешает.

— Господин виконт, это очень хорошо, что вы меня предупредили, а то я действительно могу увлечься и ненароком такого понаписать! Впредь буду умнее! А скажите, на суше тоже все наши письма читать будут?

— Не думаю. Просто… бутылочная почта — слишком нетрадиционный способ отправки корреспонденции.

— Чужие письма читать вообще нельзя! — убежденно сказал Вандом.

— Я тоже так считал, — сказал Ролан, — Но если шпион какой-нибудь написал, тогда как?

— Мусульманский? — ехидно сказал Вандом, — У вас разыгралось воображение, шевалье де Линьет. Можно подумать, наш корабль битком набит ассасинами.

— Плохо вы знаете историю, — ухмыльнулся Бражелон, — Ассасины действовали в одиночку. 'Битком набита' такой публикой была только их цитадель в Аламуте со Старцем Гор.

— Что-то вы не в духе, дорогой Вандом, — заметил Ролан добродушно.

— Зато вы в духе, стрелок по бутылкам! — сказал Анри.

Ролан рассмеялся.

— Спасибо за комплимент! — поклонился барабанщик.

— Комплимент? — пожал плечами паж.

— Да! Господин виконт! Это ведь правда, что Атос, ваш достопочтенный отец, когда-то лучше всех отбивал горлышки у бутылок?

— И ножки у рюмок. И это ты тоже выведал у гасконца? — спросил Рауль, — Хотя… сейчас это похоже на миф…

— Это развлечение помогло пажам Его Величества скрасить наше довольно-таки скучное существование в Фонтенбло, — заметил Ролан.

— Как это так? — спросил Анри.

— Мы устроили штаб. Ну, конечно, не там, где Золотые Ворота Жиля Ле Бретона в южном корпусе королевских покоев. Умные люди и в Фонтенбло найдут укромные уголки. За кухнями и постройками, где хранятся ломаные кареты и всякий хлам, мы из бочек и ящиков соорудили наше убежище, натаскали бутылок и пуляли по ним.

— И Д'Артаньян туда наведывался? — недоверчиво спросил Анри, — Сам капитан мушкетеров посещал ваше пристанище?

— Д'Артаньян разрешил мне присутствовать на тренировках его мушкетеров, а иногда и сам со мной занимался. А я, в свою очередь, применял на практике уроки господина Д'Артаньяна.

— Но почему вам такая привиллегия? — спросил Анри.

— За удачную стрельбу! Но мишенями были уже не бутылки.

— Неужели вы стреляли по людям? — воскликнул Анри.

— По плохим людям, — уточнил Ролан, — И не из пистолета, а из рогатки. Желудями. С королевского дуба, всем известного. Я начитался баллад о Робин Гуде и решил, что королевский дуб сгодится для этой цели. Не Шервудский лес, но все-таки дуб, и дуб здоровенный. Мой приятель Поль де Шатильон подставил спину — и я уже на дереве. Набив карманы желудями, я сидел верхом на ветке и заметил в аллее генерала де Фуа…

Желудь угодил генералу как раз между лопаток. Он так и не догадался, откуда последовал 'выстрел' . С «шерифом» мы разобрались, но надо было еще свести счеты с 'Гаем Гисборном'.

Мы затаились в кустах. В аллее появился де Вард — чем не Гай Гисборн, такой же негодяй!