— Можно — рондо? — спросил Рауль, — А то народ в тоске.

— Просим, просим! — закричали Пираты.

— С одной оговоркой — некоторые строки ваш покорный слуга внаглую похитил у самого Франсуа Вийона.

Автор 'глупенького рондо' , многие строки которого он заимствовал у Вийона, о чем честно предупредил своих приятелей, не ожидал такой реакции! Они устроили овацию, подобную той, которой награждали ведущих звезд мольеровской труппы, принялись тормошить, похлопывать по плечам и требовать повторения и продолжения.

— Да вы, похоже, рехнулись, люди, — пробормотал Рауль смущенно, — Это же шутка, и довольно- таки дурацкая.

— Не скромничай, Бражелон, повтори, раз публика просит! — сказал Гугенот.

— Гугенот?! И тебе мой бред пришелся по душе?

— В духе времени, — сказал Гугенот.

— В тему, — сказал Серж, — Так что не кокетничай, Рауль, и давай по новой.

— Ну, если угодно, слушайте.

– 'А уж сама орава какова' ! — восторженно повторил Ролан, — Гениально!

— Не мое, — сказал Рауль, — Великого Вийона.

— Вы мне напишете ваше рондо, сударь? — взмолился Ролан.

— Зачем тебе эта чушь?

— Это не чушь! — горячо возразил Ролан, — Как же вы не понимаете? Все, что сейчас происходит, принадлежит Истории! Мы все — участники великих исторических событий, мы живем в великую эпоху, в великой стране / к счастью, он умолчал о великом короле /, и я… вы только не смейтесь, пожалуйста,…пишу об этом…мемуары.

— Что ты пишешь, малыш? — спросил Оливье.

Ролан покраснел и повторил:

— Мемуары.

Старший брат шутливо дернул барабанщика за ухо:

— Не позорь меня перед этими господами… Не принимайте его всерьез, господа. Он еще ребенок, сам не понимает, что говорит. Замолчи, Ролан, — И Жюль с силой сжал плечо барабанщика, но Ролан стряхнул с плеча руку брата и вскочил на ноги. Пираты и не думали смеяться над Роланом.

— Если ты старший, это не значит, что ты можешь затыкать мне рот! — обиженно проговорил Ролан.

— Верно, малек! — поддержал Серж, — В нашей 'ораве' не принято обижать новичков.

— Но вы же его не знаете, — устало сказал Жюль, — Он вас еще не успел достать! Ишь, писателем себя возомнил! Хотел быть писателем, учился бы в Сорбонне. Матушка последние деньги тратила, чтобы этот разгильдяй получил образование, надеялась, что он выучится на аббата или на юриста, а он на войну сбежал, пр-р-ридурок!

— Да какой из него аббат? — фыркнул Оливье.

— А барабанщик из него уже получился, сказал Гугенот.

— Вот, съел? — Ролан показал язык старшему брату, — А еще из меня получится мушкетер!

— А мы тебе поможем! — пообещал Гугенот.

— Зря вы его защищаете, господа, — сказал Жюль, — Это самое вредное и приставучее существо во всей Бретани!

Самое вредное и приставучее существо во всей Бретани тряхнуло длинными космами и исподлобья взглянуло на Жюля.

— А ты — самое вредное существо во всей Франции!

— Не надо ссориться, господа, — вмешался Анри де Вандом, — У нас, как мне любезно объяснил г-н де Бражелон, должно быть вроде как братство по оружию.

— Без 'вроде как' , — заметил Гугенот, — Просто — братство по оружию.

— Братство по несчастью, — мрачно сказал Жюль де Линьет.

При этих словах Рауль, до сих пор не вмешивавшийся в беседу, внимательно посмотрел на де Линьета-старшего. Именно это он говорил себе самому, но считал желторотого слишком наивным и молодым, чтобы разобраться в тревожной ситуации, в которой вскоре окажется их веселая орава. Но де Линьет имел в виду другое «несчастье» — своего младшего братишку.

— Вот оно, наше несчастье, господа! — простонал он, — Я думал, он хоть на время притихнет, а он уже начал! Писатель хренов! Сбежал от короля, а мы тут с ним возиться должны!

— Что я начал? — огрызнулся Ролан.

— Людей доставать начал! Не обращайте на него внимания, господин де Бражелон, умоляю! Братишка у меня малость с приветом.

— Сам ты с приветом.

— Да мы тут все с приветом, — лениво изрек г-н де Бражелон, — А что вы так набросились на Ролана, де Линьет? Может…/ он постарался сделать серьезную мину,/ мемуары нашего барабанщика представляют интерес для истории. Правда, Ролан?

— Льщу себя надеждой, — важно сказал барабанщик.

— Не надо так шутить, — вздохнул Жюль, — Этот олух, он же все принимает за чистую монету. Вам, господа, угодно забавляться, а я не хочу, чтобы он тут был вроде шута!

— Об этом мне успел поведать ваш младший брат еще в Тулоне, — заметил Рауль.

— Не надо поощрять бредни этого безумца! Рондо ему, видите ли, подавай! Шиш тебе, а не рондо! Я прошу вас прощения за этого нахалюгу, виконт. Если его не остановить, он вас всех достанет! Он вам сядет на шею!

— Да напишу я ему это рондо, жалко, что ли!

Ролан просиял, а Жюль расстроился вконец.

— Вы слишком снисходительны к этому оболтусу, — сказал де Линьет, — Если бы у вас был младший брат, такой же вредный и настырный, как Ролан, вы бы меня поняли! Убирайся с моих глаз, горе мое! У нас важные дела! Пшел отсюда! Брысь! Нечего крутиться возле взрослых!

Ролан вздрогнул от гнева — он чувствовал, что после таких слов старшенького может наговорить Жюлю ужасных вещей. Пока эти слова еще не сорвались у него с языка. Он сдерживался изо всех сил. Но Жюль никогда не позволял себе орать: 'Брысь! ', как какому-то паршивому коту! Попробовал бы он так орать при маме! Или при господине Д'Артаньяне! Но мама осталась в Нанте, а господин Д'Артаньян, вероятнее всего — в Фонтенбло. И барабанщик рванулся было из каюты, Рауль подставил ему ножку, Ролан споткнулся. Бражелон ухватил мальчика за курточку и усадил рядом.

— Ты не прав, парень, — сказал он де Линьету-старшему, — Ролан никому из нас не мешает. И, если честно, я тебе даже немного завидую.