– Ты же решила, что делать, самый разумный путь, – согласился он. – Я пойду с тобой… Попробуй уговорить их сложить оружие, но не оскорбляй их, не предлагай им повинную. Если найдешь такие слова – убедишь. У меня слов нет… Но если обманешь их – смотри, Вера, не отмоешься, не отмолишь. Кирилл вон не выдержал, не смог. Тебе еще хуже будет. Кирилл не видел, в кого стрелял, а ты будешь знать, в глаза им смотреть. Потом в глаза их жен и детей… И сомневаюсь, поймет ли тебя Олег. Гляди, Вера, он – Ерашов, он боярин. Я как-то раньше не замечал, думал, тюха… А он самый бо ярый из всех Ерашовых.

Она помедлила, что-то взвесила про себя, заключила решительно:

– Идем!

– И еще, Вера. – Аристарх Павлович посмотрел ей в глаза. – Запомни: если Кирилл застрелился из моего кольта – я должен признаться, что он мой.

– Вот это – полная глупость! – отрезала Вера. – На нем что, написано, что твой? Отпечатки пальцев – ерунда! Ты мог его брать у Кирилла посмотреть…

– Да не в отпечатках дело! – крикнул Аристарх Павлович. – Как ты не понимаешь?.. Я не боярин, я мужик по крови. Но я – мужик! Подумай, Вера. Ты ведь не только юрист. Ты – боярыня, столбовая дворянка.

– Вспомнил, – отмахнулась она. – Кому это надо?

– Тебе.

– Эх, Аристарх Павлович, – вздохнула она. – Знаешь, что мне надо? Выйти замуж за хорошего человека, дочку родить… Иногда проснусь утром – за стеной ребенок плачет. А у меня в груди заболит, будто молоко прибывает. Может, это сердце болит? Я ведь не знаю, как прибывает молоко… – Она встряхнулась, встала. – Ну что, пойдем, отец? Тяни не тяни – идти нужно. Поверят ли они мне?..

– Ладно, выдам один секрет, – решился Аристарх Павлович. – Если скажешь сразу, что ты сестра Алексея, – думаю, поверят. Они же семьей нас считают, по старшему брату обо всех судят. Романтики они, идеалисты, только век нынче другой…

Идти на аэродром Аристарх Павлович решил открыто, без обходных путей: днем в овощехранилище слесари монтировали вентиляцию, и ходить кругами значило вызвать лишние подозрения. Новый день был опять светлым, солнечным, в неподвижном воздухе подолгу кружились и падали последние листья с деревьев, и ничто не предвещало ненастья. По сути, Аристарх Павлович уходил с проселка в стороны, к большим деревьям, к выворотням и замшелым камням. Отчего-то казалось, что если Кирилл задумал покончить с собой, то должен был сделать это за каким-нибудь укрытием. Человек всегда прячется, творя греховное дело… Он не предполагал, что застрелиться можно на ходу, на бегу, в момент, когда стало хорошо…

На аэродроме Аристарх Павлович зашел в первый ангар, где оборудование было уже смонтировано и оставалось установить терморегуляторы. Вере нравилось, что так быстро развернулось дело и что ангары уже и не похожи на ангары: от яблочного духа кружилась голова. Аристарх же Павлович ворчал, что это плохо – если пахнет яблоками, значит, они усыхают, теряют качество и вес, и придется устанавливать холодильники и увлажнители воздуха. Переходя в другой ангар, где работали монтажники, Аристарх Павлович заметил на опушке рулежной дорожки две мелькнувшие человеческие фигуры, но не придал значения, на какое-то время отключившись от реальной обстановки. Тем более в ангаре к нему приступили слесари – вечно не хватало мелочи, болтов, гаек, ремней: изношенное оборудование требовало капитального ремонта и усовершенствования. Слесари изобретали, мудрили, конструировали и, как всякие творцы, требовали немедленного воплощения идей.

Неожиданно в ангар влетели три омоновца с короткоствольными автоматами, в полумасках.

– Всем к стене! – гулко разнеслась команда, но никто не пошевелился. На лицах было удивление, словно от сюрприза-маскарада.

– К стене! – рявкнул один и устремился к кучно стоявшим слесарям и Аристарху Павловичу.

Не веря в серьезность всего, слесари как-то неуверенно подошли к контейнерам с картошкой, однако омоновец толкнул стволом автомата Аристарха Павловича:

– К стене!

Первой сориентировалась Вера, крикнула властно:

– Что это значит?! Кто такие?

В ангар заскочили еще четверо, и тогда раздался мегафонный голос:

– Руки на стену! Не двигаться! Стреляем на поражение!

И всех мгновенно расставили вдоль контейнеров, раздвинули ударами ботинок ноги. Только Вера, вдруг побелевшая от гнева, еще оставалась в проходе.

– Прекратить немедленно! – кричала она. – Кто старший?

Омоновец ударил ее в спину своей грудью, закованной в бронежилет.

– К стене!

Вера отлетела к контейнеру и машинально оперлась о него руками. Омоновец профессионально ударил ее по ногам.

– Ноги! Ноги раздвинь, сука!

Вера неожиданно развернулась и с размаху ударила его по щеке.

– Подлец! Скотина!..

В следующее мгновение она уже лежала на бетоне и ствол автомата упирался в спину.

– Вера, не сопротивляйся! – запоздало крикнул Аристарх Павлович. И тут же получил по печени.

– Молчать!

Омоновцы ощупывали одежду слесарей, на пол летели ключи, отвертки, плоскогубцы. Аристарху Павловичу вывернули карманы – вытаскивали бумаги. С Вериного плеча сорвали сумочку.

– Ну скоты! – кричала она. – Вы ответите! Вы мне за все ответите!..

Из сумочки омоновец вытряхнул пистолет и, как кошка, прыгнул за ним, схватил. Другой мгновенно подлетел к Вере, прыгнул на спину и, завернув руки, потянул из-за бронежилета наручники. Вера сдавленно захрипела:

– Сволочи, мразь…

– Молчи, Вера! – снова крикнул Аристарх Павлович.

Ее схватили, поставили на ноги и почти волоком потащили к выходу. Омоновец рванул Аристарха Павловича за плечо, звякнул наручниками.

– Руки!

– На тебе мои руки, – сказал Аристарх Павлович.

Наручники оказались малы, и кабаньи клыки их не сходились на запястьях. Омоновец завозился с ними, пытаясь защелкнуть. Руки его были в кожаных перчатках с отрезанными пальцами – какие-то механические, неживые руки…

– Сними маску, – спокойно попросил Аристарх Павлович.

– Что? – не понял тот.

– Маску сними. Хочу в лицо тебе посмотреть.

Омоновец сунул наручники в карман бронежилета, вскинул автомат:

– Руки за голову! Вперед!

Аристарх Павлович положил руки на затылок и пошел к выходу. Шел и слушал: за взлетной полосой, возле бункера было тихо. Возможно, офицеры вовремя заметили ОМОН и бесшумно успели уйти. Вентиляционная шахта вряд ли известна милиции, к тому же, судя по действиям ОМОНа, они не знали, где, в каком месте находятся офицеры.

В голове вдруг забилась мысль – как узнали? кто донес? или выследили?

Всех вывели на рулежную дорожку и приказали сесть.

– Бетон холодный! – почему-то весело сказал один из слесарей. – Мы постоим, ничего!

– Сидеть! – толкнули его автоматом в живот.

Веры нигде не было, куда-то увели. Аристарх Павлович сел по-турецки, лицом в сторону бункера. Трое омоновцев остались возле задержанных, остальные разбежались в разные стороны.

– Можете объяснить, в чем дело? – спросил Аристарх Павлович.

– Молчать! – прикрикнул страж.

– Но вы же – люди, мать вашу… – Аристарх Павлович сжал кулаки. – Скажите по-человечески-то!..