бетона, но мраморные осколки встречались реже и реже. Они нашли еще одно предплечье – левое, с куском мраморной ткани на сгибе; руки можно было уже собрать до плеч, и не хватало лишь мелких кусочков, выщербленных на сломах.

– Все, ребята! – Кирилл бросил грабли. – Все, что можно легко отбить от скульптуры, мы уже нашли. Кроме головы! Голова и тело лежат где-нибудь в кустах.

– Почему в кустах? – спросил Олег. – Думаешь, могли спрятать?

– Зачем ее потащат в кусты? – Аннушка собирала обломки рук. – Это же не похитители, а варвары! Они же нелогичны!

– Как говорил наш старшина, объясняю последний раз для дураков. – Кирилл взял щуп. – Это была женщина, так? Так! А логика варвара – женщину тащить в кусты!

– Дурак, – сказала Аннушка.

– А вот посмотришь сейчас!

Он пошел кругом между развесистых ив, проверяя землю щупом. Иногда он продирался сквозь ветви, стараясь забраться в самые недоступные места. Аннушка и Олег, побродив по холмику – статую здесь действительно не спрятать, – полезли по ивняку, расширяя круг.

– Я вспомнила ее! – вдруг крикнула Аннушка. – Я знаю, кто она!

– Тьфу, напугала! – засмеялся Кирилл. – Ну кто?

– Афродита из Арля!

– Почему? Может, Венера!

– Афродита из Арля держит в руке шарик! – ликовала Аннушка. – Это же копия знаменитой скульптуры «Афродита в садах»!

– Олег, ищи обнаженную женщину! – приказал Кирилл. – Если мы не найдем ее, значит, у нас нет нюха. Можно сваливать в монастырь!

– Она должна быть полуобнаженная, – пояснила Аннушка. – Мы же нашли обломки ткани!

– Правильно ищем! – засмеялся Кирилл. – Кто-то ее пробовал раздевать в кустах!

– Ой пошляк! – весело возмутилась Аннушка. – Олег, посмотри, за кого я выхожу замуж?

– Посмотри, Олег! – подхватил Кирилл. – Не хочет, обзывает дураком и пошляком, но выходит! О чем это говорит? Брак по расчету!.. Олег?

Олег почему-то сидел на корточках спиной к ним и не отвечал. Кирилл и Аннушка побежали к нему, продрались сквозь густые ветви плакучих ив.

– Ты, брат, очень хорошо знаешь психологию варваров, – тихо сказал Олег, но в голосе послышалась месть.

Он уже разгреб листья и перегной с ног скульптуры – из земли торчали мраморные ступни с толстыми медными болтами. Афродита лежала вниз лицом в яме, куда, наверное, долгие годы сваливали листья и садовый мусор. Они бросились раскапывать руками, но «культурный слой» оказался мощным, до полуметра, к тому же попадалось битое стекло, и пришлось нести лопату. Они копали и гадали – есть ли голова, и если есть, то они смогут собрать скульптуру почти в полном виде! Мрамор почернел от копоти – видимо, в яме жгли костры либо просто сжигали листья.

Голова оказалась на месте, правда, вокруг шеи была намотана позеленевшая медная проволока, словно Афродиту сняли с виселицы. Ее спасло то, что она очень давно попала в яму и оказалась засыпанной мусором и спрятанной от глаз. Статую вынесли к постаменту и положили на траву. Аннушка ползала вокруг нее на коленях и сметала землю. Урон был небольшой, но очень уж заметный – отбили нос и соски грудей, разбили поток ткани, свисающей с бедер. Это не считая отломленных рук…

Олег помогал Аннушке, прочищая щупом складки ткани. Кирилл же тянул отсыревшую от пота сигарету и скручивал проволоку, снятую с шеи Афродиты. Закопченная и обезображенная, она оставалась прекрасной, и полуобнаженное тело ее, плечи и шея, выпуклый рисунок живота, контуры скрытых под тканью бедер – все было невероятно знакомо и узнавалось даже в камне…

Старший Ерашов приехал в обрез – за три дня до свадьбы. Все уже довольно переволновались и даже планировали в случае чего отложить срок регистрации на несколько дней, но Алексей все-таки поспел и снял лишние хлопоты. Все было готово к торжеству, оставалось закупить овощи, что отложили на предпоследний день, и поэтому Кирилл с Аннушкой, теперь освобожденные от забот, с утра до вечера отмывали скульптуру Афродиты. Пробовали чистить насухую, терли мелом, но копоть и грязь въелись в мрамор глубоко, и тогда Аннушка догадалась использовать пасту для чистки раковин. Статую положили на строительные козлы, найденные за сараями, смочили водой, густо обмазали пастой и взялись за щетки. На свет появлялся почти белый, с розоватым отливом, мрамор, и Афродита преображалась. Олег же, по- прежнему избегавший коллективной работы, отдельно вычистил обломки рук и принялся изобретать раствор, на который следовало склеить разбитые части. Он перепробовал клей, цемент, жидкое стекло и отправился в город доставать цемент, которым пользуются зубные техники.

Бабушка Полина с первого же дня попыталась приручить детей старшего Ерашова – Кольку и Мишку, но те одинаково настороженно относились и к ласкам, и к строгостям, совершенно не могли взять в толк, кем им приходится эта сморщенная бабка, и проявляли интерес лишь к ее коляске. На ней имелись приводные рычаги, сейчас убранные, с помощью которых можно было гонять по аллеям, как на машине. Они уже раз попытались угнать коляску бабушки Полины, да не смогли установить рычаги в рабочее положение. После наказания мальчишки, похоже, вообще затаили неприязнь и поглядывали на бабушку Полину исподлобья. Ничего не вышло и у Аннушки, попытавшейся уговорить их быть пажами на свадьбе и носить за ней подол. Им показалось, что это верх мальчишеского позора, однако Алексей успокоил невесту:

– В приказном порядке пойдут! Они только приказы выполняют.

Отца они побаивались и летели к нему со всех ног. В первый же день они накачали оранжевую десантную лодку и теперь пропадали на озере. Еще им понравился жеребчик Аристарха Павловича, и потому они ходили за ним по пятам, выклянчивая Ага на целый день. Аристарх Павлович позволил им выгуливать и купать жеребчика лишь утром и вечером, и то под собственным присмотром: он тоже становился неуправляемым и подчинялся приказам одного хозяина.

И вот за день до свадьбы Кирилл с Екатериной, женой Алексея, и Надеждой Александровной ушли на рынок за овощами, а Аннушка вывезла бабушку Полину на парадное крыльцо и сама принялась домывать Афродиту.

– Так же и меня будут обмывать, – вдруг сказала бабушка Полина. – Запомни, Аннушка: чтоб молодых ни обмывать, ни обряжать меня не подпускали. А то скажут – некому, и возьмутся…

– Опять за свое, Полина Михайловна? – нарочито рассердилась Аннушка. – Придется и вас наказать…

– Слушай, что я говорю, – строго проговорила она. – Позовете Таисью Васильевну с сестрой. Они все сделают, им можно… Ну-ка, Аннушка, отвези меня на озеро. Ветерок с той стороны, там сейчас сосной пахнет…

Аннушка повезла ее к берегу, на травянистую площадку, где обычно отдыхала бабушка Полина, однако на сей раз она попросила подвезти к мосткам. Посередине реки зыбилась оранжевая резиновая лодка, на которой Колька с Мишкой пытались установить парус.

– А где хоронить меня – знает Аристарх Павлович, – спокойно сказала бабушка Полина. – Положите рядом с Митей. Там место есть, для меня оставлено.

От этого спокойствия у Аннушки защемило сердце. Она присела перед бабушкой Полиной, взяла ее руки:

– Не пугайте меня, Полина Михайловна…

– А ты не бойся. – Она погладила ее голову. – Я на твоей свадьбе и погуляю, и попляшу!.. Хорошо как соснами пахнет, голова кружится… А знаешь, Аннушка, почему первые люди в один миг осознали мир и постигли ход его вещей?

– Какие… люди? – страшась, спросила Аннушка.

– Ну как же, те, что испытали земное притяжение!.. У них была очень высокая плотность мозга, они все были боги. Резкий переход от одного состояния к другому, от жидкого к твердому, от хаоса к разуму дает высочайшие результаты. Потом они снижаются, пока не установится золотая середина. – Бабушка Полина подалась к Аннушке. – Ты меня понимаешь? Я не заговариваюсь? Нет?