Двадцать уж дней протекло, еще восемь, и девять, и десять,
Нынче одиннадцать: два лишь прибавь, и два месяца минет,
Как разлучились мы с нею. Будь я, как фракиец, нечесан,122
Даже не знала б она — а ему отпирает и на ночь.
Что тут о нас говорить? Нас уже за людей не считают,
Мы, как мегарцы-бедняги,123 обижены горькой судьбиной.
Как это сделать, Тионих? Прилип я, как мышка на дегте.
Знать я не знаю, какое лекарство от страсти несчастной.
Слышал я, правда, что Сим, в Эпихалкову дочку влюбленный,
За морем был и здоровым вернулся, а он — мой ровесник.
За море мне не поплыть ли? Там худшим я, верно, не буду,
Хоть и не первым. Но все ж, как и всякий, я воином стану.
Очень хочу я, Эсхин, чтоб на лад пошло твое дело.
Если же все-таки вдруг порешил бы ты плыть на чужбину,
Лучший из всех Птолемей124 повелитель для вольного мужа.
Для вольного — лучший владыка:
Добр и приветлив, разумен, искусен в любви, в стихотворстве,
Знает и ценит друзей, но и недругов знает не хуже.
Многое многим дает; просящему редко откажет,
Как подобает царю. Но просить слишком часто не надо,
Знаешь, Эсхин. Ну так вот, если вправду, почуяв охоту
Плащ на плече заколоть и, ногами о землю упершись,
Выдержать смело решишься отважный напор щитоносцев,
Право, плыви ты в Египет. А то ведь пометит и старость
Наши виски; а потом подберется, поди, и к бородке
Что, у себя Праксиноя?
Горго! Где пропала? Войди же!
Диво, как ты добралась. Ну, подвинь-ка ей кресло, Эвноя,
Брось и подушку.
Спасибо, чудесно и так.
Да присядь же!
Ну, не безумная я? Как спаслась — сама я не знаю.
Вот, Праксиноя, толпа! Колесницы без счета, четверкой!
Ах, от солдатских сапог, от хламид — ни пройти, ни проехать.
Прямо конца нет пути — нашли же вы, где поселиться!
Все мой болван виноват: отыскал на окраине света
Прямо дыру, а не дом — чтоб с тобой мне не жить по соседству.
Ты муженька бы, Динона, бранить погодила, голубка:
Крошка ведь здесь, погляди, — с тебя же он глаз не спускает.
Зопирион, дорогой мой, она не про папу — не думай!
Все понимает мальчишка, клянусь.
Ах, папочка милый!
Давеча папочка этот (для нас-то все «давеча», впрочем)
Соды и трав для приправы пошел мне купить на базаре,
Соли принес! А верзила — тринадцать локтей вышиною!
То же у нас. Диоклид мой — деньгам перевод, да и только:
Взял он овчинок пяток за семь драхм — словно шкуры собачьи
Плащ ты теперь надевай поскорее и с пряжками платье,
Вместе пойдем мы с тобою в палаты царя Птолемея,
Праздник Адониса там. Говорят, что по воле царицы
