— Я учился в куттабе и знаю наизусть весь Благородный Коран, а ещё я знаю муаллак, несравненные строки времен бедуинской старины.

Мальчик хочет начать стихи, но бедуин, не слушая его, говорит:

— Среди персов тоже бывают благородные и щедрые люди. Вот, к примеру, незабвенный герой и доблестный полководец Абу Муслим аль-Хорасани, да будет Аллах милостив к нему! В год, когда Абу Джафар аль-Мансур стал халифом, Абу Муслим проезжал по этим местам, направляясь в Мекку для паломничества. Клянусь Аллахом, мне не пришлось в жизни видеть такого человека! Своей щедростью он сравнился с Хатимом из племени Тай. Сколько палаток он роздал жителям наших становищ! Он дал мне красной материи столько, что мне хватило на всю мою семью на несколько лет, а всё потому, что, проезжая мимо нашего становища, он увидел нагих детей и пожалел их. А потом он приказал хорасанцам из своих воинов проложить дорогу среди наших ущелий и ещё вырыть пять колодцев, где и сейчас всегда много воды. Видно, его рука была благословенной! Говорят, он был из простых людей и не обижал никого. Да простит Аллах повелителя правоверных Абу Джафара, нехорошо он поступил с Абу Муслимом, после того как тот привёл к власти род Аббаса!

Бедуин ещё что-то бормочет, забыв, что Хасан его слушает, а потом нараспев произносит стихи:

Бедуин замолк. Набравшись смелости, Хасан попросил его:

— Расскажи мне ещё что-нибудь о Абу-Муслиме, шейх!

Бедуин посмотрел на Хасана, как будто только что увидел его, и спросил:

— Сколько тебе лет?

— Семь, — тихо ответил Хасан. Он испугался, что старик больше не захочет с ним разговаривать, раз он такой маленький.

— Ну что же, семь — благословенное число. Слушай, что я запомнил из известий о Абу Муслиме, и пусть воспоминания об этом будут тебе оружием против превратностей времени.

Рассказывают, что, когда Абу Муслим захотел уйти в Хорасан, Абу Джафар, боясь, что он поднимет против него этот край, послал одного из своих людей к Абу Муслиму с обманными словами, приказав передать ему: «Люди из зависти стараются посеять рознь между тобой и повелителем правоверных. Они хотят умаления благоденствия державы. Не начинай же смуту, о Абу Муслим!» Потом этот человек стал лицемерно усовещать его: «Ты ведь защитник и доверенный рода Мухаммеда, и люди хорошо знают тебя. Не забывай, что награда, уготованная для тебя Аллахом, больше, чем всё, чего ты сможешь достигнуть в мирской жизни. Не превращай же награду в возмездие, пусть сатана не сведёт тебя с истинного пути! Ты призвал нас защищать род Аббаса и сражаться с теми, кто враждебен ему, ты созвал нас, и мы пришли к тебе из разных краёв и дальних земель, Аллах вселил нам в сердце повиновение роду пророка и возвеличил нас победой. Неужели ты хочешь, после того как мы достигли вершины наших желаний и надежд, посеять смуту между нами и ослабить нас раздорами!» Абу Муслим послушал этого человека и отправился к Абу Джафару, а тот предательски убил его, и возмездие за свое злодеяние получит только от Аллаха после Страшного Суда!

Голос бедуина становился всё громче, он разбудил эхо в долине — словно кто-то повторял его слова. В песках что-то загудело: так звучат большие трубы перед сражением или выходом наместника. Бедуин умолк и повернул голову к востоку.

— Это поют пески! — тревожно сказал он. — Сохрани нас, Боже, от беды!

Труба ещё гудела, но всё тише, поднявшийся знойный ветер крутил песок у ног верблюдов, колыхал занавеси. Мать Хасана выглянула наружу и, встретившись взглядом с бедуином, тут же прикрыла лицо. Хасану хотелось спать и его немного тошнило от валкого шага верблюда, но он всё вглядывался в пески.

Вдруг ему показалось, что на ближайшем холме он видит всадника. Хасан протёр слезящиеся от яркого света глаза и снова всмотрелся. Так и есть — на холме стоит всадник, вот появился ещё один, потом ещё, они казались чёрными среди рыжих песков. Всадники неподвижно стояли на вершине холма, потом вдруг все разом пустились вскачь.

Бедуин тоже увидел всадников и остановился.

— Горе нам, — пробормотал он. — Это проклятые Бану Кудаа. Недаром когда мы отправлялись в путь, у меня перед левым плечом пролетел ворон, дурные приметы всегда оправдываются. Но это место называется «Суффият», а это значит «Чистая», может быть, Аллах пошлёт нам спасение от этих разбойников…

Мать, услышав слова проводника, заголосила, сёстры и младший брат заплакали, а Хасану не было страшно. Ему казалось, что всё это — интересный сон. Всадники подскакали к верблюду. Тот, кто ехал впереди, был закутан в новый белый плащ, головной платок почти скрывал его лицо.

— Вы кто будете? — спросил он старика.

— О благородный шейх арабов, мы — бедные люди, это несчастная вдова с детьми, едет в Басру, она уже немолода, и мой верблюд тоже стар, как и его владелец, а её поклажа — только один вьюк, в котором жалкие тряпки, у них нет ни золота, ни серебра, ни алмазов, ни жемчуга, ни изумрудов.

— Хватит! — прервал его всадник и, отдёрнув занавеску, заглянул внутрь. Дети, которые замолчали от страха, увидев разбойника, снова заплакали.

В это время Хасан, которому на ум пришли любимые стихи, подняв руки, как это делал сказитель, громко произнес:

Предводитель бедуинов, будто его ударили плетью, резко повернулся к Хасану, окинул взглядом мальчика и вдруг захохотал, а его спутники с удивлением смотрели на смешную маленькую фигурку.

— Горе тебе, — сказал предводитель, — что это за стихи?

Хасан гордо ответил:

— Я сложил их сам, прямо сейчас, потому что вспомнил стихи «Остановитесь, поплачем…», мы ведь в долине Суффият, и здесь есть страдающее сердце, потому что моя мать и сёстры испугались тебя и страдают.

Всадник закрутил головной платок вокруг шнура и, повернувшись к своим спутникам, крикнул им:

— Назад, здесь нет для нас добычи, а этот мальчик слишком красноречив, чтобы пасти скот у ваших палаток!

Бану Кудаа повернули коней и скрылись за холмом, их плащи развевались на ветру, от копыт коней тучей летел тонкий песок. Всё было так, как в стихах. Вот они и пережили приключение — первое приключение в жизни Хасана.

Болота, болота, покрытые камышами, кругом только болота. Камыши качаются, они протянулись по обе стороны узкой дороги, они так высоки, что могут скрыть всадника на верблюде. Они тихо шуршат, когда нет ветра, а когда он подует, шумят, заглушая все звуки. Только шагнёшь в сторону от дороги — и камыши покроют тебя с головой, а жидкая грязь, в которой они растут, может поглотить целиком. Вся дорога