веревку и на обратном конце её стал вязать петли, постепенно спускаясь вниз. По этому подобию веревочной лестницы он в течение шести недель поднимался на шпиль, пока не закончил всю работу.
Кулибин доложил Павлу, что шпиль Петропавловской колокольни приведен в порядок. Павел остался доволен. Однако никакого вознаграждения Кулибин не получил.
Лишь позже, когда Павлу доложили, что Кулибин в течение многих лет следит за дворцовыми часами, ежедневно поднимается на верхний этаж дворца заводить их, исправляет их, он прибавил ему жалования.
Но это мало что изменило в положении Кулибина. Он чувствовал себя выброшенным из жизни, никому не нужным так же, как не нужны его изобретения.
В письмах по-прежнему проскальзывают жалобы на «обстоятельства»:
«Обстоятельства мои нимало не поправляются, что меня беспокоит до крайности».
«Обстоятельства, о коих сколько ни стараюсь, нимало перемениться к лучшему по несчастию не могут, а время от времени становятся теснее».
Но Кулибин не хотел сдаваться. Он начал усовершенствовать самоходное судно, мысль о котором не оставляла его все эти годы. Писал разные ходатайства, доказывал преимущества своего судна перед судами с применением бурлацкого труда. Теперь он задумал построить такое судно на Волге.
И вот 24 августа 1801 года, уже в царствование Александра I, Кулибин покидает Петербург.
Никто его не удерживал. Искуснейший механик, гениальный творец замечательных проектов, на много лет опередивших свой век, оказался ненужным в столице.
Кулибин уезжает на родину, в Нижний Новгород.
Глава 15. СНОВА ДОМА
И вот он снова дома…
Вокруг почти ничего не изменилось, но как изменился он сам! Он уезжал отсюда молодым, полным сил и здоровья, а вернулся седым стариком. Сколько было замыслов, надежд! Каким счастливым ехал он тогда в столицу! Как много хотелось сделать для России – ведь столько назрело неотложных задач! А не удалось сделать почти ничего.
Мост не построен, прожектор и самоходное судно не использованы, телеграф сдан в Кунсткамеру.
И опять он у разбитого корыта…
Тоска и печаль охватывают Кулибина. «Всё представляется грустным, даже и своё отечество по обстоятельствам не мило», – пишет он в Петербург старшему сыну Семену.
Сколько должен был перестрадать Кулибин, чтобы у него, такого спокойного и сдержанного, вырвалось подобное признание!
Но всё же кипучая натура Кулибина берет верх. Он не хочет сдаваться. За работу – и понастойчивее!
Не сбылась мечта видеть самоходные суда на Неве, – может быть, она сбудется на Волге; не построили арочный мост, – нужно придумать другой, ещё более совершенный…
И вот, как только стаял лед, Кулибин уже на Волге. Замеряет скорость течения, опробует какие-то вертушки, присматривается к судам, идущим по Волге.
Шумит вокруг жизнь.
Бесчисленные суда, малые и большие, идут вверх и вниз по Волге. Вверх везут хлеб, вниз – парусину, канаты, сплавляют лес. Из Персии через Астрахань привозят восточные товары – шелк, ковры. Из Сибири, по рекам Каме и Белой, везут пушнину, кожи. По всей стране со знаменитых нижегородских складов развозят соль.
Разрослась Макарьевская ярмарка. Нет такого предмета, который нельзя было бы на ней найти.
Торгует уже не только Нижний Новгород, но и все города и села вокруг. В Балахне, Павлове, Мурашкине, Ворсме выросли крупные базары. И всё раскупают и развозят во все уголки необъятной страны. Перегруженные всякими товарами, суда то и дело подходят к Нижегородской пристани. Загорелые бурлаки целыми артелями идут в кабак выпить по чарке водки за благополучное окончание пути. А в затонах их уже ждут новые суда, груженные для отправки из Нижнего.
«Всё как было прежде, – думает Кулибин. – Только торговля стала бойчее».
Вот где необходимы самоходные суда! На них будет куда легче и выгоднее делать перевозки. Надо подсчитать и доказать эту выгоду. Тогда правительству станет ясно, что нужно строить самоходные суда.
Кулибин стал собирать сведения о количестве судов, проходящих через Нижний за навигацию, их грузоподъемности, численности обслуживающих суда людей, их заработке. Он узнал, что для продвижения обыкновенного судна требуется примерно восемьдесят человек. Для самоходного же судна, точно такого же размера и грузоподъемности, потребовалось бы всего сорок человек. Получалось сокращение рабочей силы вдвое. Если же принять во внимание заработок бурлаков и количество проходящих судов, то получалось, что за одну навигацию на Волге только на казенных грузах будет сэкономлено восемьсот тысяч рублей. А сколько ещё частных грузов! Они составляют не меньше половины государственных. Следовательно, ещё четыреста тысяч рублей экономии. При этом освободившиеся люди, количество которых, по подсчетам Кулибина, составит около тридцати тысяч человек, могли быть использованы на других работах.
Выгода самоходного судна была очевидна.
Теперь надо построить опытное судно, чтобы здесь, на Волге, все могли наглядно убедиться в его пригодности. Но для постройки нужны деньги. Где их взять?
Кулибин пишет прошение на «высочайшее имя». В нём он излагает все выгоды введения в жизнь самоходного судна. Он просит средств на постройку такого судна на Волге. Но, зная заранее, как трудно у царского правительства получить ссуду на какое-либо изобретение, Кулибин просит выдать ему деньги взаймы – выплатить вперед за два года пенсию, которую он получал, с тем, чтобы потом эта сумма была
