Модель кулибинского телеграфа была представлена Екатерине. Екатерина осмотрела её. Модель ей понравилась. Она похвалила Кулибина и… велела модель вместе с чертежами и описанием сдать в Кунсткамеру. Ещё одно изобретение было похоронено. И это в России, с её огромными пространствами, где телеграф мог принести такую неизмеримую пользу.
И после Кулибина многие русские изобретатели работали над созданием оптического телеграфа различных конструкций. Очень оригинальный телеграф был сконструирован в 1815 году Понюхаевым. Он состоял из семи фонарей. К фонарям были приделаны подвижные щитки. Из пункта управления можно было щитком закрывать тот или другой фонарь и тем самым создавать разнообразные сочетания светящихся фонарей. Каждое сочетание соответствовало определенной букве или цифре. Телеграф был рассмотрен военным министерством, но, вместо того чтобы ввести его в жизнь, телеграф сдали в архив. Предлагали свои конструкции телеграфа Бутаков, Чистяков я ещё многие другие. Но все они не были использованы.
Когда же царское правительство увидело наконец, что без телеграфа обойтись нельзя, за огромные деньги в 1835 году был куплен оптический телеграф во Франции. Он был установлен сначала между Петербургом и его окрестностями – Шлиссельбургом, Кронштадтом, Царским Селом и Гатчиной, а затем между Петербургом и Варшавой.
За телеграф было уплачено сто двадцать тысяч, и сотруднику французской фирмы, который устанавливал телеграф, правительство назначило пожизненную пенсию в шесть тысяч рублей в год.
А в это время свои русские телеграфные устройства, значительно лучшие по конструкции, лежали в музеях и архивах, забытые всеми.
Глава 13. РУССКАЯ СМЕКАЛКА
В 1796 году умерла императрица Екатерина. На престол вступил её сын, Павел I. Вспыльчивый и раздражительный, давно мечтавший о власти, он ненавидел свою мать и всё, что было связано с нею. Как можно скорее он хотел уничтожить старые порядки и переделать всё по-своему.
Вельмож, близких к Екатерине, он устранил от дел и многих отправил в ссылку.
В армии была введена муштра и палочная дисциплина.
Пышные празднества прекратились.
Теперь Кулибин больше не нужен был и как устроитель придворных забав.
О нем вообще забыли. Он лишился даже той небольшой поддержки и снисходительно– покровительственного отношения к своим изобретениям, которое было до сих пор.
Душевное состояние Кулибина день ото дня становилось хуже. Всё же он продолжал работать над своими изобретениями. Он понимал, что они необходимы народу, хотя царское правительство их и не признавало.
По временам его охватывала тоска и отчаяние. Что будет дальше? Что делать?
Будущее казалось мрачным и полным неизвестности. «Обстоятельства мои покрыты неизвестностью», – писал он в январе 1800 года своей старшей дочери и зятю в Нижний.
«Обстоятельства мои всё же не переменяются», – писал он им в феврале.
«Обстоятельства мои все без известности и поныне, в коих, кажется, и надежды к лучшему не предвидится», – писал он им же в марте.
Однако и при такой обстановке ему иногда удавалось блеснуть своим огромным талантом механика и изобретателя.
В конце июня 1800 года на стапеле[19] Адмиралтейской верфи шли последние приготовления к спуску корабля. Снимали ненужные уже теперь леса, расставляли лебедки, натягивали канаты, смазывали жиром направляющие, по которым должен был скользить корабль при спуске.
Это был стотридцатипушечный военный корабль «Благодать», самый большой из всех построенных до тех пор в России.
Спуск корабля не простое дело. Нужно правильно расставить лебедки и людей, рассчитать, какая сила потребуется, чтобы сдвинуть корабль с места. Только тогда корабль плавно сойдет со стапеля на воду. Иначе он может застрять на месте и даже перевернуться.
Как будто бы всё было верно рассчитано и расставлено. Работами руководили ученые– кораблестроители.
В торжественный день спуска весь Петербург собрался к Адмиралтейской верфи. Оба берега Невы были сплошь запружены народом. Прибыла вся знать. Все кораблестроители и моряки. Среди них много было иностранцев. Ждали приезда императора Павла.
Посмотреть на спуск корабля пришел и Кулибин. Сначала он стоял поодаль, но затем, видимо чем-то заинтересовавшись, подошел поближе. Внимательно поглядел на корабль, опутанный сетью канатов, на расставленные кругом лебедки.
– У вас дело не ладно, – сказал он главному распорядителю, – корабль с места сдвинется, но дальше застопорится и со стапеля не сойдет.
Распорядитель нахмурился. Хотя он знал Кулибина по его самоходному судну, но всё же как он смеет, простой мужик, бородач, не знающий математики и механики, указывать ему и делать замечания!
Он смерил Кулибина с головы до ног презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:
– Прошу не в свои дела не вмешиваться.
Кулибин отошел.
«Что ж, – с горечью думал он, – они ученые, да ещё чужеземные, им виднее. Что ни сделай они – всё хорошо. Простому же человеку – как ни старайся – всё равно нет дороги. Только потому, что он мужицкого звания».
Не дождавшись спуска корабля, Кулибин ушел домой.
