Кулибин завел часы и пустил их в ход. Часы пошли. Через прорезь в грибе видны были перемещающиеся римские и арабские цифры. Они показывали часы и минуты. А прыгающий над грибом кузнечик отсчитывал секунды.
Но вот начала вращаться клетка совы. Мелодично зазвенели висящие на ней колокольчики. Сова ожила, захлопала глазами, застучала лапой, петух важно поднял голову и запел «ку-ка-реку!», а павлин медленно распустил свой замечательный хвост и начал поворачиваться вокруг своей оси. Это представление можно было повторить по желанию в любое время.
Кулибин сдал часы в полной исправности. За починку их он ничего не получил. Много лет часы стояли в Таврическом дворце, а теперь находятся в Эрмитаже.
С тех пор, как Кулибина наградили медалью, он пользовался правом присутствовать на придворных приемах. Но он не любил бывать на них.
Дамы, шикарно одетые, в длинных платьях с кринолинами и со шлейфами. Мужчины в костюмах иностранного покроя, в обсыпанных пудрой завитых париках. Военные в блестящих мундирах. Всюду шелк, бархат, драгоценности.
Кулибин неизменно одевался в простой русский костюм. Шелковый лиловый полукафтан. Сверху распашной коричневый кафтан, опушенный соболем. Черные бархатные шаровары, заправленные в сапоги. Правда, ему не раз предлагали сбрить бороду и надеть немецкое платье. Но Кулибин не соглашался.
– Пора тебе, Иван Петрович, сбрить бороду и снять кафтан. А заместо этого надеть парик и немецкое платье, – сказал как-то Кулибину граф Орлов. – Тогда к тебе и почести пойдут, и чины, и показать тебя гостям не будет стыдно.
– Я человек простой, русский, – ответил Кулибин. – Русским родился, русским и помру. А за чинами и почестями я не гонюсь.
Многие посмеивались над Кулибиным. Но Кулибина это не трогало.
Зато великие люди, современники Кулибина, высоко ценили его.
На одном из торжественных приемов у Потемкина было много знатных вельмож и иностранных гостей. Все ждали выхода всесильного фаворита.
Впереди, ближе к двери, откуда должен был появиться Потемкин, стояла группа военных. Все в шитых золотом мундирах, с орденами и лентами. Немного правее стояли иностранные гости и дипломаты, а дальше – придворные всяких чинов и званий.
Слышался французский говор, смех.
Кулибин был сзади всех, недалеко от входной двери.
Вдруг от толпы, стоявшей впереди, отделился военный и пошел через весь зал назад. Придворные почтительно расступались перед ним и провожали его глазами. Это был победитель турок, прославленный полководец Александр Васильевич Суворов. Куда это он так спешит, когда вот-вот выйдет светлейший князь?!
Суворов прошел несколько шагов и поклонился в сторону Кулибина.
– Вашей милости! – сказал Суворов.
Разговор вокруг смолк. Кое-кто пожал плечами, кое-кто отвернулся, стараясь скрыть улыбку. Иностранцы зашушукались.
– Ну и чудак же этот Суворов. Кланяется какому-то мужику!
А Суворов подошел ближе и, ещё раз поклонившись, промолвил:
– Вашей чести!
И, подойдя совсем близко, поклонился в третий раз по старинному русскому обычаю в пояс, протянул руку и сказал:
– Вашей премудрости мое почтение!
Спросил о здоровье и тут же обратился к окружающим:
– Помилуй бог, сколько ума! Он нам изобретет ковер-самолет!
И многие известные ученые также высказывали о Кулибине самое высокое мнение.
Леонард Эйлер с удовольствием проверял Кулибинские расчеты, поражаясь, насколько Кулибин глубоко знает законы механики.
Румовский не раз выражал похвалу Кулибину.
Даниил Бернулли, который так восхищался моделью кулибинского моста, писал впоследствии секретарю Петербургской академии: «Эйлер произвел глубокие исследования упругости балок… не могли бы Вы поручить г. Кулибину подтвердить теорию Эйлера подобными опытами, без чего его (Эйлера) теория остается верной лишь гипотетически».
Бернулли предлагал, чтобы теоретические выкладки великого математика и механика Эйлера опытным путем подтвердил Кулибин. Только тогда эта теория могла считаться верной!
Так оценивали Кулибина его знаменитые современники.
Но царский двор видел в Кулибине только иллюминатора, декоратора, искусного изобретателя разных диковин и развлечений. Починить автоматы, устроить увеселения для празднества, сделать игрушки для царевичей или разные поделки во дворце – всё это считалось делами первостепенной важности. Только для этого был нужен Кулибин.
Кулибин безотказно выполнял любые поручения. И даже в самые малозначительные и неинтересные он вкладывал всё свое умение и мастерство. Всё, что он ни делал – фейерверки, игрушки, разные автоматы, – поражает своим остроумием и оригинальностью. Но истинные его стремления и замыслы были гораздо шире
