своей скудости. Молил Бога, чтобы Он за любую жертву оживил меня, но один Он только знает, что все мои усилия были тщетными, вот до этого случая, когда я увидел Библию, а в ней и Бога — Отца. Но ведь, сестра милая, и мучения были ужасны, мы же малые единицы, кто остались, чудом Божьим, живы, ты пойми это. Вот до этих переживаний я, может быть, так же, вместе с тобой, осудил бы, подобных мне, но теперь боюсь, боюсь. Потому что сам был осужден на смерть не раз, но вот, видишь — оживил Господь — слава Ему!

— А что же, нам там тоже было нелегко днями и ночами лить слезы о вас!

Владыкин заметил, что Лида как-то не в настроении или что другое у нее, но глаза ее горели не тем огоньком, какой он видел в первый раз.

— Лида, сестра моя, ведь я и сейчас готов на любую жертву или казнь за мое охлаждение, лишь бы Он помиловал, но Господь ничего с меня не взял, а упал на шею мне, как я прочитал у евангелиста Луки, снял с меня духовные лохмотья да одел в одежду веселья. Да, неужели я должен теперь сетовать, как в прошлом. Помилуй и ты нас, сестра дорогая, — умолял ее Павел.

— Да, я-то ничего, но… да, ладно, я уж, видно, надоела тебе со своими обличениями, — остановилась она.

Павел посмотрел на нее с какой-то затаенной грустью, потом, помолчав, сказал:

— Лида, я хотел воздержаться, но не могу, побуждает меня Дух Святой сказать тебе, ты побольше молись Богу, потому что я боюсь за тебя, чтобы там, где поднялся я и братья мои — не упала ты, помилуй Бог — и не поднимешься.

— Что же, я разве не молюсь? Молюсь… да, ладно, хватит уж нам… давай, поговорим о чем-либо другом, — спохватилась она. В это время вошел Женя, раздевшись, присел рядом и спросил:

— О чем это вы тут, так оживленно беседовали, что ваши лица такие серьезные?

— Да вот, хочу поговорить с Павлом, до каких это пор он бобылем будет жить, хватит уже скитаться, а, Павел? — заговорила Лида.

— Ты о чем это, жена моя, — спросил ее Комаров, — не пойму!?

— Женя, да как ты не поймешь, парню уже тридцать один год, пора искать подругу жизни, — ответила она.

— О, да-да, — хлопая Павла по плечу, согласился с женой друг.

— Ну, что ты молчишь? — наступала на него Лида, уже дружеским тоном.

— Сестра Лида, я ведь очень внимательно слушаю вас и глубоко тронут вашей, действительно, дружеской заботой обо мне, но вот мне пришли на память слова Христа из Евангелия от Матфея 6:33: 'Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам'. Я хочу подольше побыть в общении с Библией, списать побольше себе в книжку, окрепнуть духовно так, чтобы Господь, прежде всего, подготовил меня ко всем этим вопросам. Хочу прежде всего искать не невесту, а Царство Божье, насчет же невесты, Сам Христос сказал, что приложится. За совет ваш благодарю, буду молиться об этом Богу, чтобы получить мне ее, как Божье приложение. — На этом они разошлись.

Павел, уходя, попросил на несколько дней Библию с собой. До апреля месяца Владыкин погрузился в Слово Божье и в себя. Каждый вечер он посещал свой 'Жертвенник' под корягой и усердно молился до полного духовного насыщения. По воскресеньям, со всяким постоянством, все собирались у костра на собрание, но к апрелю число участников уменьшилось, в связи с подготовкой к экспедициям на лето. Посещал Владыкин иногда по вечерам и Женю, но бывал там недолго, так как большее наслаждение находил в молитве на своем 'Жертвеннике'.

К концу марта ему стало известно, что и ему, и Жене подошло также время сборов в тайгу. Помолившись, он, с бодрым настроением, в один из вечеров пришел к Комаровым, раньше обычного.

— Мир дому вашему! Ну вот, друзья мои, теперь я зашел к вам специально по тому вопросу, какого вы коснулись зимой — о невесте.

— Ну-ну-ну! Давай! Пора поговорить и об этом, — обрадовано поддержал его Женя, — а то разъедемся и опять до 'белых мух' (до снегопада).

— Так-так, Павлуша, — ласково назвала его Лида, — так вот, я с тем же вопросом: до каких пор ты будешь вот так, бродить один; девушек полно — выбирай, на какую глаза глядят, надо же ведь к одному концу; ты что надумал, скажи?

— Да, что же я тебе скажу, сестра? — ответил Павел. — Здесь ведь только дикие олени, да вот те, кого сама здесь видишь. Из кого выбирать?

— Ого! Да почему же не из кого? На-ка, вот, выбирай! — положила она перед ним прежнее фото, с ташкентской молодежью. Любая рада будет такому жениху, о любой, мы тебе с Женей, и характеристику дадим.

— Ой, Лида-Лида, да кого же здесь, я выберу и по какому принципу? Жить-то ведь придется не с фотографией, а с живой душой. Ты вот, карточку отложи, а давай, обратимся к Богу при решении этого вопроса, ведь решаться будет жизненная судьба двух христиан и на все земные дни. Пусть он вразумит нас и научит, как поступать.

Все трое преклонили колени, и Павел, заканчивая, усердно просил, чтобы Сам Бог послал ему навстречу такую невесту, чтобы она была, прежде всего, искренней сотрудницей в деле Божьем, другом и любящей, верной женой.

— Ну вот, я вам и скажу мой выбор, — продолжал Павел после молитвы, — а вы, из известных вам, мне порекомендуйте.

Прежде всего, чтобы она была членом церкви и не номинальным, а деятельной участницей в деле Божьем. Чтобы родители ее были оба верующие и верные Господу. Чтобы она была кроткой по нраву. Очень желательно, чтобы была грамотная, а внешне — не модница. Ну, что еще? Не урод: с руками и ногами, ну, и не очень безобразная, немного моложе меня годами.

— Ишь ты! А кому же, косые да безрукие? — со смехом спросила Лида.

— А слепым да косым, да безруким Господь пошлет, соответственно им, и верю, что не обидит.

Женя с Лидой переглянулись и после некоторого молчания заявили:

— Ну что ж, друг наш, есть у нас такая и близкий друг наш. Отец — служитель церкви, мать — преданная Господу, очень духовная сестра, оба — выходцы из молокан. Сама она: с шестнадцати лет член церкви, неутомимая труженица среди молодежи, немного моложе тебя. Насчет внешности: как тебе сказать, фото ее у нас нет, ну, не красавица и не урод; во общем, девушка как девушка, все они смолоду одинаковые. Грамотная, а насчет, модницы? Война, друг, сейчас всех остригла под гребенку. Да, к свадьбе, наверное, платье у каждой девушки есть, а там наживете. Зовут ее Наташа, фамилия Кабаева.

Долго все трое сидели молча, потом Павел первым нарушил молчание:

— Ну что же, предадим все это Господу, как ты написал в избушке на Солнечном озере: 'Предай Господу путь твой и Он совершит', а я согласен с этим выбором, хотя и лица ее не знаю. Хочу довериться Господу и вам.

Разговор этот они так же, преклонив колени, закончили молитвой. Встав с колен, Владыкин заявил:

— Я прошу вас, со своей стороны, отошлите ей рекомендательную телеграмму, а я сейчас же напишу письмо.

К составлению телеграммы приступили так же все трое и, в результате, остановились на следующем тексте: 'Наташа знакомлю тебя моим братом Павлом Владыкиным рекомендую тебе лично телеграфируй твое мнение Лида'.

Когда Павел пришел к себе в комнату, то, со своей стороны, написал очень краткое, конкретное письмо Наташе. В нем он сообщил о себе, сделал ей предложение. Еще предупредил, что он вышлет на нее вызов, но просил, чтобы не пугалась этого, так как оформление его будет долго. В случае же, если между ними соглашение к браку не состоится, то этот вызов ее ни к чему не обязывает.

Отправив все это и предав Господу исход, Павел погрузился в заботы по приготовлению в тайгу. Еще усерднее он стал молиться Господу, теперь уже о своей судьбе, которая, как темная ночь, была сокрыта от него.

Через несколько дней, когда все уже было готово к отъезду, к нему вошел ликующий Женя и объявил, что его (Женю) на это лето оставляют в поселке, а Павлу пришла телеграмма от Наташи. Он с волнением прочитал ее…