Ардет посмотрела на свой сандвич так, как будто он внезапно испортился, затем нервно завернула его в вощеную бумагу, засунула обратно в коричневый пакет и посмотрела Ханне в глаза:
– Послушай меня. Я хочу, чтобы ты знала, что я не имею к этому никакого отношения. Я знаю, что ты хороший работник, я знаю, что тебя напрасно держат на второстепенной работе. Но мистер Катц ясно сказал, что он не хочет, чтобы ты была его секретарем.
– Он не хочет? Но почему?
Ардет пыталась найти было слова, чтобы выразить мысль помягче, но, видимо, не нашла и призналась:
– Он сказал… он сказал, что ты слишком толстая. Ханна замерла.
– Извини, – сказала Ардет. – Мне очень жаль. Если бы от меня что-то зависело…
– Но разве вы ему не сказали, что моя квалификация весит больше, чем мои фунты? Почему вы не сказали ему, что это место мое? Я выполняю всю работу, которую никто, кроме меня, не хочет делать, изучила биржевой рынок и в результате заслужила подобную награду?
– Ханна, для меня так же тяжело было сказать тебе это, как для тебя выслушать…
– Но, Ардет, мне необходимы эти деньги!
– Послушай меня! Ты не получила это место два года назад из-за своего веса. Первая девушка, с которой вы боролись за это место, провалила все тесты, но мистеру Катцу нравилась ее внешность. Он сказал, что ему не нужна толстая секретарь.
Ханна была просто в шоке. Она крепко сжала губы и очень старалась не заплакать.
– Он так сказал? – прошептала она. – Мистер Катц действительно так сказал? Они все так обо мне думают, и брокеры, и все в офисе? Они все считают меня толстухой? – спросила она, вспоминая и внезапно понимая то, чего раньше не могла понять: тесты, через которые она прошла, так и не получив ни одного приглашения на работу; интервьюера, который спросил, сколько она весит, и записал цифры в уголке на ее заявлении; вроде бы шутливое обвинение мистера Дрисколла, что она съела целую коробку общественных пончиков, хотя Ханна вообще к ним не прикоснулась. И наконец, слова мистера Риордана, который пытался уговорить клиента купить акции, а когда клиент спросил его: «Это действительно хорошая инвестиция?» – Риордан ответил: «А что, толстые девицы трахаются?»
– Ардет, именно так все и воспринимают меня? – спросила она напряженным голосом. – Они все видят во мне лишь толстуху? Не понимают, кто я, не видят меня настоящую?
– Ханна, – миссис Фолкнер старалась быть объективной. – Секретарь мистера Катца имеет дело с важными клиентами, она первое лицо, которое они видят, она представляет фирму перед публикой, очень важно, как она выглядит.
– А что я? Разве я хожу в неглаженой одежде? От меня плохо пахнет? Боже мой, Ардет! Я обращаю много внимания на свою внешность, я всегда тщательно слежу за собой. Я не покупаю готовое платье и шью все мои наряды. Вы всегда говорили, что я хорошо одета. – Ее подбородок задрожал, ей никогда еще не было так стыдно. – Ардет, вы себя ведете так, как будто вы с ними согласны.
– Это не так, Ханна. Честное слово! Но если бы ты смогла хоть немного похудеть…
– Похудеть! Вы, наверное, никогда не были толстой! Как вы можете знать, что я чувствую? Если вы никогда не стремились похудеть, если ни разу в жизни, ни одного дня вы не добивались этого, что вы можете об этом знать?
Ардет смятенно молчала. Она действительно всегда была стройной, и ей не было нужды соблюдать диету. Она считала, что толстые – это те, кто слишком много ест.
– Ардет, я всегда была толстой, с самого детства. Мои родители тоже такие. Я точно знаю, что ем гораздо меньше вас. Сравните ваш ленч с моим.
– Мне очень жаль, Ханна, – сказала Ардет, досадуя, что Катц поставил ее в такое неприятное положение.
– Скажите, неужели все, кто видит меня, думают обо мне лишь как о толстухе? О Боже, и мистер Скейдудо…
– Разреши, я тебе кое-что посоветую, Ханна, – твердо и несколько нервно сказала Ардет. – Прежде всего, если ты хочешь продвинуться в этом мире – немного похудей. Такова жизнь, и с ней не поспоришь. И еще я должна тебе честно сказать: ты хочешь стать модельером, но ты должна понять, что никто не станет принимать всерьез толстого модельера. – Она откусила кусочек яйца и с полным ртом подытожила: – Это так, не правда ли?
Женщины сидели на пластиковых стульях, которые выглядели слишком хрупкими, чтобы выдержать их вес. Они листали журналы или вязали, стараясь не выглядеть так, как будто они находятся в зале ожидания «Клиники для тучных в Тарзане». Филиппа, подойдя к регистратору, посмотрела на пациентов: их было восемь – в возрасте от двадцати лет, как и она сама, до женщины, которой, по ее мнению, было не меньше семидесяти. У них всех был лишний вес, некоторые были очень полные. Ей стало интересно, что они пытались делать до того, как прибегли к последнему средству и пришли сюда.
В течение года, после того как она потеряла ребенка и решила поменять свой имидж, Филиппа пробовала многие диеты для похудения. Первую она увидела в журнале: «Гарантируем успех, если вы будете точно следовать нашей диете». По этой диете каждый день начинался с половинки грейпфрута, клубники и стакана обезжиренного молока. К середине утра Филиппу начинало трясти, возникало предобморочное состояние, тело покрывалось потом. Тогда она съедала свой ленч, состоящий из творога и половинки персика. Но к полудню ее снова начинало трясти от голода, ей становилось так плохо, охватывала такая слабость, что она едва могла стоять. Так как ее ленч уже был съеден, она была вынуждена есть что попало, и вся диета шла насмарку.
Затем она купила бестселлер Хермана Толлера «Калории не считаются». Здесь рекомендовалась пища с большим содержанием жиров: бифштексы и мясные рулеты, бекон, сардины и тунец, сыр, яйца и маргарин для жарки. Дополнительно предлагалось выпивать две столовые ложки масла перед каждой едой. При этой диете шестьдесят пять процентов ее пищи должно было состоять из жиров, что значило, что она должна была съесть сто тридцать граммов мяса во время ленча и двести граммов мяса в обед, вместе с жареными яйцами и жареной картошкой и ложками растительного масла. Ее все время тошнило, и она была вынуждена отказаться от этой диеты. Потом она пыталась пить лимонный сок, дело кончилось повышенной
