Это касание было самым возбуждающим из всего, что когда-либо делал с нею мужчина. Ее руки само собою обняли его шею, и он крепко прижал ее к груди. Потом начал целовать ее в рот.
– Господи, – шептал он, целуя Чарми и одновременно теребя ее волосы. – Я хотел тебя так давно!
Он ласкал ее груди, высвобождая деревянные палочки из петель, наконец распахнул кафтан и просунул ладонь под бюстгальтер. Чарми вскрикнула, но он заглушил ее крик поцелуем.
Она торопливо расстегнула его рубашку и выдернула ее из-под ремня. Она целовала его грудь и ниже, его сильный, плотный живот. Когда Иван добрался под платьем до ее спины и расстегнут бюстгальтер, Чарми застонала, обмякла на его груди и задохнулась. Она не могла обнять его всего, он был такой большой.
Иван освободил ее груди из чашечек бюстгальтера и прижал к своей обнаженной груди. На столе стояла открытая банка с растертым в масле жженым сахаром, он опустил туда пальцы, потом смазал ее соски сиропом и облизал их.
Они спотыкались о стол, раскидывая посуду, их страсть возрастала с каждой секундой, их руки становились все неистовее, с каждым поцелуем стремясь как можно быстрее познать друг друга. Они были так поглощены своими занятиями – Иван торопливо освобождал от платья ее бедра, а она порывисто расстегивала его ремень, – что даже не услышали, как зазвонил телефон. Но вдруг из автоответчика донесся громкий голос: «Привет, Чарми! Это Сэм. Я только хочу сказать, что этой ночью ты была фантастична!»
– О Боже! – вскрикнула Чарми, вырвалась из объятий Ивана и бросилась в холл. Прежде чем она успела нажать на кнопку, Сэм успел произнести: «Как насчет того, чтобы нам с тобой слетать во Фриско на уик-энд? Мы снимем номер в «Сан-Фрэнсис» и никуда не будем вылезать оттуда, проведем там весь уик-энд…»
Когда Чарми вернулась на кухню, Иван застегивал рубашку и заправлял ее в брюки.
– Издержки современной технологии, – сказала она, стыдливо застегивая кафтан на груди. – О, Иван… Я так сожалею…
Он выглядел так, словно только что получил самое худшее известие в своей жизни. Потом он подошел к ней, взял ее лицо в ладони и мягко сказал:
– Я не за этим приходил сюда. Я действительно думал, что тебя нет дома. Значит, это не для нас. Я не могу тебе объяснить почему, но я никогда больше не приду сюда. Я сказал тебе, что ты прекрасная женщина и я хотел тебя с того самого раза, когда впервые встретил. Ты настоящая женщина, Чарми, которая любит жизнь. Мне никогда не нравились тоненькие женщины, они такие хрупкие, что я просто боялся до них дотронуться. Я не люблю чувствовать ребра, ключицы или тазовые кости, когда занимаюсь любовью. Когда я прижимаю женщину, я не хочу прижимать скелет. Я хочу ощущать плоть, что-то материальное. Я хочу тебя. – Иван улыбнулся и дотронулся до ее волос. – И я обещаю, что всегда буду помнить это.
И он поцеловал ее в уголок рта, где еще минуту назад гнездилась крошка сладкого теста…
Чарми едва успела расчесать волосы, как Иван появился в их апартаментах.
– Будьте как дома, – сказала Филиппа. – Хотите чашку кофе? Вы ведь пьете со сливками, верно?
– Спасибо. – Он повернулся к Чарми и ровным голосом произнес: – Привет!
Он тоже вспоминал то утро в ее кухне, более того, он не мог думать ни о чем другом после того, как снова увидел ее в Перте.
– Очень сожалею, мисс Робертс, – сказал он после того, как Филиппа передала ему чашку кофе. – Но я не смог раздобыть никакой новой информации о Беверли Берджесс. Никто о ней ничего не знает, а когда я попытался встретиться с ней, мне помешал этот ее сторожевой пес Саймон Джунг. Секреты Беверли Берджесс охраняются строже, чем возраст За-За.[38]
– Вы еще навещали «Стар»?
– Я ужинал там вчера вечером. Очень элегантно, но единственное, что оттуда вынес, так это разорительный счет. Все глухо, словно мне уши отморозило. Порасспрашивал там кое-кого, но ничего путного не узнал. Я кружил там, пока с горы не спустился последний фуникулер, но мисс Берджесс так и не появилась.
Филиппа задумалась на мгновение, потом сказала:
– Я надеялась хоть взглянуть на нее, прежде чем обратиться относительно ее к адвокату… Я думаю, что если это не моя сестра, то смогу почувствовать это. Ненавижу саму мысль – просто так взять и позвонить ей: «Привет, я Кристина Синглтон. Ваш адвокат говорит, что вы разыскиваете меня». По крайней мере, до тех пор, пока я не узнаю, кто она такая и почему интересуется мной.
– Ладно, – сказал Иван, – завтра вечером там состоится грандиозный рождественский бал. Я полагаю, что эта дамочка Берджесс обязана там показаться, раз уж она хозяйка. Может быть, вам удастся увидеть ее там.
Филиппа подошла к раздвижным стеклянным дверям и выглянула наружу. День разгорался, возле бассейна несколько человек уже завтракали.
– Иван, – спросила она, – а где она точно расположена эта «Стар»?
Он тоже вышел на балкон, ветер из пустыни трепал их волосы и одежду.
– Вон там, – он указал прямо перед собой. – Вот тот самый высокий пик – это Сан-Джесинто. Видите две вершины чуть ниже? И седловину между ними? Там и находится «Стар». Угнездилась в самой седловине.
Филиппа вглядывалась в это место, где белая подушка уютно устроилась меж двух скалистых вершин. Не было и намека на какую-то сказочную пустыню, все, что она видела, был только снег.
– Подумать только, – произнесла она, – может быть, я сейчас гляжу прямо на свою сестру…
Заслышав нотку надежды в ее голосе, Иван мысленно ткнул себя кулаком в бок. В минуты, подобные этой, он чувствовал, что близок к тому, чтобы открыть ей то, что на самом деле знал – правду. Но Иван обещал молчать, а он всегда выполнял свои обещания.
