всего лишь сделал попытку, как и предшественники. Они жертвовали не ради меня, а ради себя самих. Мне повезло, а им нет.

– Вы не поняли, Дмитрий Васильевич. Это плата не за вашу независимость от нас, а за нашу от ноосферы. На что вы надеялись, атакуя Пирамиду? Мы справимся с кризисом, а сотни людей, получающие до сих пор ваши письма счастья, станут очередными жертвами. Только и всего.

– А на что надеялись вы, закрывая от людей ноосферу? – Дмитрий вдруг вскочил, обошёл столик и присел на соседнее кресло. – Но главное, в чём смысл? Это ведь не злобные инопланетяне с такими, знаете, щупальцами, желающие захватить землю и высосать кровь из её обитателей, правда? И это не благодетели, несущие чуждую культуру низшим расам. Ноосфера – продукт нашей собственной деятельности. Ну, в том числе нашей. И тот, кто устанавливает контакт, это не какой-то там жук в муравейнике.

– А в чём разница, Дмитрий Васильевич? Жук он и есть жук.

– У ноосферы нет корыстного интереса. Вообще никакого интереса нет. Она не собирается нас оккупировать, сгонять в резервации или жрать. Это информационное поле, не более того.

– Этого вполне достаточно. Информационное поле – это корыто с ботвой, которое ставят перед нашим рылом. Халява, выражаясь по-вашему. Сменится одно-два поколения, и люди разучатся думать, творить, изобретать. А ведь там ещё и маячит дешёвая энергия и ресурсы.

– Не преувеличивайте, господин Баумгартен, поработать всё равно придётся и мозгами пошевелить тоже. Дармовой кислород, топливо, солнечное излучение и вода не мешали развитию человечества, и новые технологии с дешёвой энергией не помешают. А вот доходы кое у кого поубавятся. И ведь, признайтесь, вы сами-то запускаете туда ручонки? В ноосферу, я имею в виду. Как-то ведь вам удалось поставить защитный экран, и откуда-то взялось всё ваше хитрое оборудование, снаряжение?

Так зачем закрывать дверь для остальных? Человек веками мечтает о бессмертии, на худой конец о долгожительстве, а ноосфера даст толчок геронтологи и медицине. И ведь не только в продолжительности жизни дело, но и в её эффективности. Сколько времени и средств сейчас тратит общество на взращивание учёного? И сколько учёных получается из тысячи кандидатов? А какую часть своей жизни тратит на образование человек? Половину? Больше? Это, по-вашему, продуктивно? Ноосфера даст знания сразу, как только человек научится с ними обращаться, впрочем, и методики обработки знаний она даст тоже.

– Это слишком похоже на программирование.

– Я бы сказал, самопрограммирование.

– Пусть так. Роли не играет.

– Философия останется за людьми. Мораль, этика, вера. Выбор, в конце концов.

– Вы не можете просчитать всех последствий. Дело не только в экономике. А культура? Любая тайна будет иметь ограниченный срок действия. А тайны, между прочим, бывают не только государственные или корпоративные, но и личные. Вы вот, я погляжу, поборник свободы, но какая это будет свобода без личных секретов?

– Что ж. Обществу придётся стать более открытым и честным. Станет меньше ханжества, чем плохо?

– Чем? Да хотя бы тем, что абсолютная честность и открытость противоречат природе. Говорите, в ноосфере нет вранья? Но там нет и личности.

Герк глотнул кофе.

– Всё надо делать осторожно, – продолжил он. – Наблюдательный совет, к вашему сведению, долго взвешивает, прогнозирует возможный эффект, просчитывает последствия, прежде чем пустить в оборот ту или иную технологию, позаимствованную у ноосферы.

– Это монополия, Герк. А вы не боитесь, что ваша контора сама превратится в пресловутого жука? Что если ваше начальство решит, будто способно оседлать дракона?

– Пытаетесь поколебать мою веру? – усмехнулся Герк. – Напрасно. Мы сейчас просто болтаем о том о сём, но всё это не имеет решающего значения.

– А что имеет?

– Одним из первых поставленных наблюдательным советом вопросов был вопрос о последствиях. Вы знаете, что из шестидесяти восьми цивилизаций, открывших свободный доступ к ноосфере, прекратили существование шестьдесят шесть?

– Я знаю больше, – возразил Дмитрий.

– Правда?

– Правда. Как вы думаете, этот ваш наблюдательный совет не спрашивал, сколько цивилизаций, вернее, их политических верхушек, решило сыграть в вашу игру? Я полагаю, спрашивал. Но до вас ответ не довёл. Вам скармливают дозированную информацию, Герк. Дают услышать только то, что полезно для дела. Для их дела. А дозированная информация – это яд. Я не прав?

– Возможно.

– Возможно? – Дмитрий было вскипел, но быстро успокоился. – Пожалуй, я верну вам ваш же пример, слегка дополнив картину.

– Валяйте, – Герк напустил равнодушный вид, рассчитывая, что разозлённый собеседник расскажет больше.

– Вы совершенно правы. Упомянутые вами цивилизации действительно погибли после открытия ноосферы, но, заметьте, после – это не обязательно вследствие данного события. Хотя, конечно, чёткую связь установить сложно. Халява, как вы изволили выразиться, действительно ослабила социум, открыла дорогу варварам, а для новой попытки у многих просто не осталось ресурсов. Но из тех цивилизаций, чьи правители решили скрыть информацию, не выжила вообще ни одна. И тут без вариантов! Но и это не всё. Около двухсот цивилизаций погибло, вовсе не узнав о ноосфере. Их, цивилизаций, осталось-то всего семь. Можно сказать, братья по разуму мрут, как мухи. Две смогли приспособиться к ноосфере, четыре ещё не обнаружили её. А седьмая – наша. И она стоит на распутье.

Герк промолчал. Дмитрий допил кофе и бросил на стол банкноту.

– Я ухожу, – сказал он. – Но кое-что вам на память оставлю.

– Вы не уйдёте, – возразил Герк.

– Уйду. Ваш биошаттер мне вреда не причинит. Я знаю, как погиб Роберт.

– Роберт?

– Так звали того паренька в Стамбуле. Ему не хватило самой малости. Он опередил даже Брауна и почти дошёл до финиша. Но он не знал о биошаттере, а я знаю. Удобная штучка, надо признать. Инфаркт, инсульт, отказ всех основных органов. И никаких следов внешнего воздействия, по крайней мере, на взгляд судмедэкспертов.

– У меня есть и обычный пистолет, – заметил Герк.

– А у меня имеется обычное защитное поле. Но послушайте, господин Баумгартен, вы ведь согласились на разговор не для того, чтобы сказать перед стрельбой какую-нибудь коронную фразочку, вроде «ничего личного» или «за всё нужно платить». Верно? Вы ведь желали узнать побольше о ноосфере?

– Ну, в некотором смысле…

– Не в некотором, Герк. Вы хотели узнать, потому и пришли. И я вам предлагаю нечто более весомое, чем просто разговор со свидетелем.

Дмитрий встал и выложил на стол серую коробочку приёмника.

– Батареи в спутнике хватит ещё на двенадцать часов работы. Вы сможете узнать много нового, если сумеете правильно поставить вопросы. А вы, я уверен, сумеете, вы же профессионал, как ни крути. Мастер допросов и поисков. Вот и спрашивайте, ищите. Вам есть что искать.

– А вы выходите из игры?

– Мне приёмник больше не нужен. На самом деле это не так уж сложно. Экран не панацея. На всякую броню найдётся снаряд, правда? Захотите, узнаете сами…

– Захочу? Вы уверены?

– Захотите, – Дмитрий кивнул. – Я же читал ваше дело, Герк. То самое, что хранилось в контрразведке. Вы ведь уже почти всё поняли сами. Вашей мозаике недостаёт пары фрагментов. Вот и добавьте их, сложите «Вечность» или что вы там складываете.

Ваше начальство, кем бы оно ни было, держится не за независимость, а за статус-кво, за собственную