— Дел, старый плут, к чему ты все-таки клонишь? У меня нет ничего, что я могу тебе предложить — даже если ты дашь больше, чем другие мои клиенты.
Дворкас наклонился вперед, выражение его лица стало совсем другим.
— Я недооценивал тебя, Чарли, — признался он. — Скажу тебе истинную правду. Да, сейчас у тебя нет ничего, что ты мог бы предложить, но это только сейчас. Здесь пахнет жареным. Я это чую, Чарли. В таких делах я никогда не ошибаюсь.
Теперь внимание Мандина было всецело приковано к Дворкасу.
— Ну и что же ты чувствуешь?
Дворкас пожал плечами.
— Пока мелочи. Вот Джимми Лайонс, например. Помнишь, тот самый человек начальника полицейского участка?
— Разумеется.
— Он там уже не работает. Участковый Ковалик перевел его в Белли-Рэйв. Его дважды уже пырнули ножом. Почему? Не знаю, Чарли. Джимми, конечно, негодяй, он сам шел к этому. Но почему так случилось? И что происходит с Коваликом? Он теряет в весе. Не спит по ночам. Я спросил его, но он мне не признался. Поэтому я расспросил других и кое-что выяснил. Неприятности Ковалика заключаются в том, что комиссар Саббатино перестал с ним разговаривать.
— А что стряслось с этим Саббатино? — удивился Мандин, поигрывая карандашом.
— Не прикидывайся, Чарли. Неприятности у комиссара начались с того самого дня, когда с ним имел долгую-долгую беседу некто по имени Уиллер. Не знаю, о чем они говорили. Но я знаю кое-что другое, Чарли. Я знаю, что Уиллер работает на Хаббла, а Хаббл твой клиент!
— Что еще новенького? — поинтересовался Мандин, откладывая карандаш в сторону.
— Не надо-шутить, Чарли. Я никогда тебя не обманывал, ну, я имею в виду, что не очень обманывал. Вот и ты не води меня за нос. Все в 27-м округе взбудоражены. Ходят бредовые слухи, что всех приберет к рукам ДМЛ. И это никому, не нравится. Хотя, надо признать, какой-то части молодежи это по душе, но старичкам… С этого начались небольшие семейные распри. Повсюду днем и ночью сплошные вопли и скандалы, иногда дело заходит даже слишком далеко. В 27-м округе теперь каждый день до дюжины вызовов в полицию по поводу семейной и межсемейной ругани. Поэтому я и обратился к своему брату Арни, Инженеру из ДМЛ. Ты с ним знаком и знаешь, какой он болван. Но даже он чувствует, что с фирмой что-то творится. Что же именно?
В это время секретарь — Дворкас с удивлением узнал приятеля своего брата, Блая — просунул голову в дверь.
— Извините меня, мистер Мандин, — почтительно проговорил он, — но звонят с посадочной площадки. Вас ожидает вертолет. Правительственный.
— Черт побери, — выругался Мандин. — Послушайте, Норви. Поблагодарите их и спросите, могут ли они подождать меня еще пять минут. Я вот-вот освобожусь… — он посмотрел на Дворкаса.
Тот поднялся.
— Я вижу, ты чертовски занят. Еще только одно. Что тебе нужно от моего брата?
Мандин тоже встал, задумчивый и в то же время рассеянный. У него был вид человека, который силится вспомнить ответ на малозначащий вопрос из простой любезности.
— Извини меня, Дел, — Мандин, очевидно, так ничего и не вспомнил.
— Ничего, ничего, — поспешно произнес Дворкас. — Я приду к тебе как-нибудь в другой раз. Я просто хочу, чтобы ты меня не забывал. Мы ведь с тобой очень старые друзья, не так ли?
— Будь здоров. Дел, — сердечно распрощался Мандин.
— Спасибо, Норви, — сказал он минутой позже. — Ты меня здорово выручил. Черт его знает, что это он имел в виду, говоря об Арни.
— Мне кажется, Арни проболтался о нашей встрече.
— Бог с ним, — задумчиво произнес Мандин. — Давай зайдем к Райану. Нужно спешить — вертолет в самом деле отправится минут через двадцать.
Райан, как всегда, не теряя внушительного вида, тихо похрапывал за своим письменным столом. Выглядел он сравнительно неплохо. Опиум ему давали небольшими порциями, да к тому же, разбавленный. Он стойко переносил его нехватку. «Пока понимаешь, что он в любую минуту доступен, можно большую часть времени обходиться без него», — не раз говорил он. И как следствие этого, его выдающийся ум прояснился и он был в состоянии работать сосредоточенно целый час без перерыва. Райан лично разработал большую часть из тех семидесяти восьми шагов, которые должны были расшатать ДМЛ.
Мандин подробно изложил ему разговор с Делом.
— По сути, — просиял Райан, потирая руки, — первые двадцать четыре пункта нашей программы мы выполнили блестяще. Не так ли, мальчики? Самые твердые акционеры стали исподтишка искать швы расползающегося здания корпорации. Мы начинаем ощущать их беспокойство, которое должно расшатать в скором времени все здание.
Мандин положил на стол телекс:
— Это связано с историей Пристонской агломерации, как мне кажется, — произнес он без особого энтузиазма. — Отрывок из реферата докторской диссертации «Устойчивость жилья: исследование потенциальных недостатков жилищ с управляемой системой обитания».
— Первые ласточки, — кивнул Райан. — Люди начинают задавать вопросы в отношении тех предметов, о которых никогда раньше не задумывались. Но поведение Дворкаса значит гораздо больше. Нет более чувствительной части общественности, чем профессиональные политики. — Он рассмеялся. — Очень для нас приятные сомнения и замешательство. Замечательный штрих — распространение слухов о возможности стерильных браков среди супружеских пар, живущих в домах ДМЛ. Это была твоя мысль, мой мальчик, и это доставляет мне очень большое удовольствие.
— Замечательно. Сомнение и замешательство. Поножовщина каждый вечер в 27-м округе, — угрюмо произнес Мандин и тут же раскаялся в своих словах, видя, как осунулось лицо старика. — Извините меня, мистер Райан.
— Нет, нет, — нерешительно произнес старый адвокат. — Вы помните то состояние, в котором я был, когда мы впервые встретились? Отчасти меня довели до этого Грин и Чарльзуорт, отчасти угрызения совести. Так что не испытывайте слишком сильно свою… Чарльз…
Вертолет вез Мандина и Блая в Вашингтон.
— Неплохо бы обзавестись парой таких собственных штуковин, — раздраженно заметил Мандин. — С каждым днем нам приходится покрывать все большие расстояния. Возьмите себе это на заметку, Норви.
Блай сделал запись в своем блокноте.
— Как там идут дела у брата Дела? У этого Арни? — поинтересовался через некоторое время Мандин. — Больше мы не можем ждать. Нам обязательно нужны эти серийные номера, иначе вся наша работа пойдет насмарку.
— Завтра будет поздно?
— Пожалуй… нет, — уныло произнес Мандин. Он взял портфель и стал перебирать отчеты, которые должен был прочесть, докладные записки, которые должен был подписать, заметки, которые нужно было заполнить новыми сведениями. Затем раздраженно запихал все эти бумажки назад в портфель.
— Угрызения совести, Чарльз? — недоверчиво произнес Блай и подмигнул ему.
— Не шутите так, Норви. Вы не понимаете, что это такое. — Он швырнул портфель себе под ноги. — Давайте просто поговорим. Пока мы будем добираться, я хочу, чтобы у меня улучшилось настроение. Как там ваши дела, Норви?
— Ну… — Блай задумался. — Вирджиния беременна.
Мандин неподдельно изумился.
— Норви, простите меня! — воскликнул он. — Я надеюсь, вы не собираетесь вытворять каких-либо глупостей…
Блай улыбнулся.
— О, нет, не беспокойтесь, — добродушно ответил он. — Ребенок мой. Первое, что я сделал, это
