стеснительный. Жена приехала, понимаешь жена! Представь, что к Васину жена приехала, чтобы ты сделал?

— Приказал бы освободить ему комнату.

— Так иди и приказывай, чтобы освободили для вас с Асей комнату, а с Зоей я как-нибудь сам разберусь.

Бурцев засуетился, Никольцев глянул на него и засмеялся, затем похлопал по плечу.

— Не надо никуда ходить, я уже сказал своим заместителям. Они уже освободили комнату.

Девчонки из бани пришли разрумяненные, пышущие жаром. Ася выглядела ещё прекрасней. Бурцев не отрывал от неё глаз. Сели пить чай, чаепитие затянулось за полночь. Захмелев, Зоя приблизилась вплотную к Никольцеву и положила ему на плечо свою голову.

— О, девчонки уже спать хотят. Ты, Вася, жену забирай к себе, а мы с Зоей здесь переночуем. Ты согласна, Зоя?

— Угу, — не открывая рта, сказала Зоя, кивнув при этом головой. Когда Бурцев закрыл за собой дверь, Зоя подняла голову с плеча Никольцева, и открыла глаза.

— Вадим, зачем ты так. Знаешь, кто такая Ася? К ней, столько мужиков клеилось и все отлуп получали, а ты сразу жена.

— Тебе сказать, какая у Васи фамилия? Бурцев Василий Петрович.

— Ой, и в правду жена, и она Бурцева! Завтра расскажу, весь госпиталь на ушах будет стоять.

— Как спать будем, Зоя, вместе или раздельно?

— Почему же раздельно?

— Я же замуж тебя брать не буду, у меня жена и дочка.

— А я и не собираюсь за тебя. Замуж надо выходить за лейтенанта. За такого, как Жургин. Ой, такие ресницы у него красивые, большие, как опахала. Девчонки всё в реанимацию бегают его реснички смотреть. А командир полка и за любовника сойдет, — пошутила Зоя.

— Нравишься, ты мне, Зоя, — без комплексов.

— А какие могут быть комплексы, чего тут недотрогу корчить. Знала, куда ехала, мне вас жалко. Лбы под пули подставляете. Своей жизнью рискуете, а приедете в часть, ждёт вас солдатская баланда и пустая кровать. Даже расслабиться не с кем. А потом, тьфу-тьфу, может, и бабу последний раз в руках держишь. Меня что, убудет, не мыло, не смылится. — Зоя разделась и юркнула под одеяло.

Бурцев и Ася зашли в комнату. Ася стала у двери и внимательно осмотрела её. Посреди комнаты стоял огромный стол, в углу старый перекосившийся платяной шкаф. К стенам сиротливо прижались четыре солдатских кровати. В изголовье, как будто уставшие, повесив свои расхлябанные дверцы, и выкрашенные не то в синий, не то в зелёный цвет, стояли солдатские тумбочки. На двух тумбочках предусмотрительные заместители командира полка положили чистые простыни и полотенца.

— Вот тут я и живу, — сказал Бурцев, садясь на кровать. Ася обошла комнату, потом присела на кровать рядом с ним.

— Вчетвером живёте?

— Жили вчетвером, а сейчас втроём.

— А куда четвёртого дели?

— В тюрьме сидит.

— Где, где? — Ася прищурив глаза, посмотрела на Бурцева.

— В КПЗ, за наркотики посадили.

— Что и такое бывает? — удивилась она.

— Всякое бывает. Кто воюет, а кто жирует. У каждого своя стезя.

Бурцев задумался, он сидел недвижимо, опустив руки на колени.

— Сколько же я с женщиной не был, — думал он. О, уже и не припомню.

Наступила тишина, за ней какая-то неловкость. И вдруг эту тишину прервал Асин голос. Повернувшись к нему, она спросила:

— Ты что, Вася, забыл, как с женщиной обращаться?

Бурцев вздрогнул, опомнился. Он обхватил Асю руками ниже плеч и потянул к себе. Ася засмеялась.

— Ты всегда был неуклюж, мой мишутка косолапый. Давай застелем постели и разденемся.

Две кровати поставили вместе, Бурцев глядел, как Ася медленно и аккуратно заправляла их, и вспоминал супружескую жизнь, пусть короткую, но такую счастливую. Затем она начала медленно раздеваться. Бурцев не выдержал, вскочил, схватил её на руки и понёс к кровати. Он целовал её груди, губы, втягивал ноздрями запах волос.

— О, какой приятный запах! — восклицал он.

— Это запах мыла и веника эвкалиптового, — сказала она.

— Нет — это твой запах, я его помню ещё с севера, когда мы с тобой только начали встречаться. Я его никогда не забуду. Тогда на перроне, я его поймал чуть-чуть и почти одурел.

— Ты как Наполеон, он, возвращаясь с похода, писал Жозефине записки: «Не мойся».

— Все, верно, любил её запах, он его возбуждал. Вот и меня твой запах возбуждает. Просто дурею от него.

Он снова прикоснулся губами к её телу, они жадно целовали друг друга, пока не слились в одно целое. Потом отдыхали и снова целовались и снова сливались вместе.

— У, какой ты жадный. Что, давно женщины не было?

— Ой, Асенька, девочек и мальчиков накопилось на целый полк.

— Василёк, у меня как раз период такой, может и получится.

— Что получится?

— Глупенький, не что, а кто. Девочка или мальчик может получиться.

— Ася, дитя любви — это же прекрасно.

— Да, миленький мой, — она прижалась к его груди, обнявшись, приятно уставшие оба, уснули. Проснулись от стука в дверь. Это стучал Никольцев. Бурцев открыл дверь.

— Э, молодёжь, завтрак подан.

— А сколько времени? — спросила Ася, высунув голову из-под одеяла.

— Уже девять утра. Из столовой завтрак принесли, стынет.

Никольцев вышел.

— Ой, мне же на работу! — воскликнула Ася, спрыгивая с кровати.

— Какая работа, — сегодня же выходной.

— Тьфу ты, я и забыла, мне показалось, вчера было воскресенье.

— Конечно, концерт, наша встреча, мне тоже казалось, что воскресенье.

— Все равно надо ехать, кого-то могут привезти.

— Но там же есть хирурги кроме тебя?

— Там одни мужики остались, водки напьются и с бодуна лезут оперировать. Руки дрожат, скальпель не могут держать, а мне жалко ребятишек. Глядишь, кому-то и жизнь спасу.

— Сейчас позавтракаем, и я вас с Зоей отвезу, — сказал Василий.

Нет, нет, пусть лучше Локтев на санитарной машине. Меньше разговоров в госпитале будет. Заодно и Жургина навестит.

Через два дня Бурцев поехал в госпиталь. Ася выбежала к нему в белом халате, такой он её ещё никогда не видел. Он загадочно взглянул на нее.

— Что-то не так, Вася? — она судорожно поправляла на себе халат.

— Нет, что ты, такую я тебя ещё больше люблю. Он тебе так к лицу.

— Перестань ты, — Ася застеснялась и надвинула ему почти на глаза панаму. Бурцев сдвинул панаму на макушку.

— Нет, правда, тебе идет быть доктором.

— Я уже вся измучилась, два дня тебя не было, целая вечность. Уже, было, хотела с Локтевым к тебе приехать. Всё выглядываю, думаю, появится ваша санитарная машина, а её нет. Пойдём ко мне, чаем тебя угощу. Ты кушать хочешь?

— Нет, я в полку поел.