кишечнике.

— Вы готовы… к смерти? — низким и немного трубным голосом спросил «командор» клетчатого, с трудом сдерживая улыбку.

— Мне бы в туалет… сначала, — опустив голову и боясь взглянуть на «командора», прошептал клетчатый.

— А стоит ли? — все тем же голосом, только еще басовитее и «загробнее» спросил «командор», на этот раз отвернув голову в сторону и беззвучно смеясь.

— Очень надо, — пропищал клетчатый и боком-боком, не оборачиваясь на посланника преисподней, начал продвигаться к выходу, где был туалет. Что-то в клетчатом надломилось: он вдруг понял, что никакой он не палач, то есть великий труженик вечности, утомленный ответственностью перед обществом и своими нелегкими «заплечными» трудами, а обыкновенная жертва.

Не было в клетчатом высокой философичности могильщика, как воздух, необходимой в данном «топорном» деле, исключающей всякие сомнения и угрызения, а также напрочь отменяющей страх перед смертью.

Да, он боялся смерти, боялся до полного и почти мгновенного расслабления желудочно-кишечного тракта, когда можно запросто испортить воздух в обществе приличных людей, поскольку вам уже все равно с ними не жить.

Потолкавшись во все двери и наконец найдя нужную, клетчатый, пролепетав: «Минуточку…», уединился, проскрипев задвижкой.

Солнцев наблюдал за этой картиной со все возрастающим вниманием. Постепенно физик пробуждался, сбрасывая с души тяжелую, плотную пелену безразличия.

«Командор» поднял с пола пистолет клетчатого и спрятал его себе за пояс брюк, которые, плотно и подробно, как у молодого человека с танцплощадки семидесятых годов, облепили его ниже пояса. Улыбнувшись, «командор» кивнул головой в сторону туалета, в котором сейчас исполнялась целая симфония.

— Пора, — низко и торжественно сказал «командор» и сделал три нарочито тяжелых шага в сторону туалета.

И тут в туалете началась какая-то невообразимая возня, словно на одном квадратном метре за несчастным клетчатым гнались сразу пять или шесть разбойников с топорами и суковатыми дубинами, гнались и не могли догнать.

Сейчас, сейчас… — еще раз страшно продудел «командор».

Вдруг за дверью туалета возник вакуум или саднящая слух звенящая тишина, то есть разом куда-то пропали и клетчатый, и пять-шесть ушкуйников с топорами и дубинами. Было такое ощущение, что баллистическая ракета, ревевшая до сих пор в пусковой шахте с включенными двигателями, наконец преодолела земное притяжение и ушла в космос через дырку в потолке.

— Он катапультировался, — сказал Солнцев, впервые за несколько последних месяцев улыбнувшись. — Но как? В сортирное окошко голова-то едва пролезет, а у джентльмена такая задница!

— Пусть бежит. Во шпарит, просто спринтер какой-то! — сказал «командор», выглядывая в окно и с удовольствием разглядывая драпающего клетчатого, на котором, уже не было его замечательного пиджака в клетку а широкие с отливом брюки болтались вместе с подтяжками где-то возле колен.

Весь в красных лучах заходящего солнца, огненный, как Прометей, несчастный палач бежал к своему автомобилю. Он все время пытался уцепиться руками за брюки, чтобы поднять их и застегнуть на животе, но они ему не давались: всякий раз выскальзывали из потных и дрожащих ладоней. Уже два раза, запутавшись в них, он упал на асфальт. При этом палач совсем не почувствовал боли, а стильные брючки благополучно превратились в половую тряпку.

Злосчастного клетчатого сейчас вполне бы устроил забег и без штанов. Ему казалось, что бежать без штанов можно и легко, и стремительно, и даже грациозно, как лань.

А что? В том, что он сейчас мчался на глазах у всех, сверкая белоснежными и густо волосатыми ногами истинного джентльмена, не было ничего удивительного. Ведь мог же он, в самом деле, застигнутый врасплох свирепым рогоносцем, бежать от чужой жены?

Возле автомобиля клетчатый (уже не клетчатый, а беспорточный!), повизгивая, принялся судорожно попадать ключом в скважину дверного замка. Только после того, как он взялся за ключ обеими руками и кое-как сгладил колебания ключа, ему это удалось.

Весь дрожа и тонко, словно щенок, повизгивая, он стоял без штанов перед своей шикарной «тачкой» на полусогнутых и не обращал никакого внимания на двух припозднившихся мальчишек, которые с восхищением смотрели на черные с белыми пиратскими черепами трусы «придурка».

— Класс! — сказал один из них, а второй подтверждающе покачал головой, мол, конечно, только у них, там, можно достать такие «клевые» трусы.

Взревел мотор, и автомобиль, набирая с места предельную скорость, помчался в сторону российско- финляндской границы. За рулем автомобиля, заново рождаясь и потому визжа от восторга, сидел несбывшийся палач без штанов.

Он так и не оглянулся на «командора». И правильно сделал: если б он только обернулся, сердце его оборвалось бы и, как воздушный шарик, улетело в космос.

«Все! — ликовала душа беспорточного. — Пусть меня лучше посадят там, чем прикончат здесь! Там хорошо, там у человека права и отдельная камера с телевизором и магнитофоном! А рацион какой! Лет пять отдохну, отосплюсь… Хорошо!»