Поскольку я в ожидании отдельной квартиры жил в заводской гостинице, мне довелось лично познакомиться и в течение длительного времени общаться с проживавшими здесь же ленинградскими конструкторами. Некоторые из них мне особенно запомнились.

Главным лицом среди них был один из заместителей Ж.Я. Котина — Николай Федорович Шашмурин. Его приглашали из Ленинграда, когда возникали особо сложные вопросы. Он был невысок, худощав, лысоват, но держался очень солидно и уверенно, как человек, знающий себе цену. На его пиджаке авторитетно поблескивали две золотые лауреатские медали. Не сходившее с его лица насмешливое выражение говорило о снисходительном отношении к собеседникам и давало им почувствовать его превосходство над ними в понимании глубины обсуждаемых вопросов. И действительно, предлагаемые им рекомендации всегда были квалифицированны, обоснованны, принимались безоговорочно и давали нужный результат.

Другие ленинградцы находились здесь безвыездно и своими практическими действиями давали своего рода мастер-класс менее опытным сталинградским коллегам. Иногда, в дополнение к совместной практической работе над конструкторской документацией за чертежными досками, а также к рассмотрению технических вопросов непосредственно в производственных цехах и на танкодроме, ленинградцы проводили теоретические занятия с молодыми конструкторами.

Помню, например, как вечерами в гостинице начальник бюро вооружения Ленинградского КБ Г.А. Рыбин, которого, несмотря на высокий рост и внушительное телосложение, все нежно называли Гошей, готовился к занятиям со сталинградскими конструкторами по группам вооружения танка. При этом он стремился не только ознакомить их с чертежной и эксплуатационной документацией, но также дать им основные начала теории стрельбы. Имевшихся у него под руками источников ему оказалось недостаточно, и я предложил ему воспользоваться сохранившимися у меня академическими конспектами лекций по этому предмету. Ознакомившись с моими записями, Гоша был приятно удивлен тем, насколько глубоко в бронетанковой академии изучалась эта сугубо артиллерийская наука, в том числе не только внешняя, но и внутренняя баллистика.

Вспоминаю и немолодого руководителя группы трансмиссии А.И. Кузьмина. В те дни он занимался анализом причин упомянутой выше ненормальной работы коробки передач в танке ПТ-76, а также завершением отработки привода погрузочной лебедки для плавающего бронетранспортера БТР-50П. В отличие от других ленинградцев, людей веселых, остроумных, легких в общении, интересных партнеров в преферансе и в шахматах, А.И. Кузьмин был мрачен, замкнут и поглощен какими-то внутренними переживаниями. Тем не менее работа его была очень плодотворна и завершилась успешно. К сожалению, некоторое время спустя до меня дошли слухи о том, что по возвращении в Ленинград он вскоре покончил жизнь самоубийством, узнав о своем онкологическом заболевании.

Постепенно сталинградское КБ набиралось опыта и через какое-то время смогло свободно обходиться без посторонней помощи.

Возглавлял молодое КБ главный конструктор Серафим Алексеевич Федоров. Он был весьма своеобразной личностью. Человек очень энергичный и инициативный, он всегда был в кипучем состоянии. Разговаривал он только на повышенных тонах, иногда срываясь на крик, и его лицо постоянно пылало от возбуждения. Наряду с работами по доводке ПТ-76 и отработке конструкторской документации на БТР-50П он стремился к расширению фронта опытноконструкторских работ и созданию семейства военных машин на этой базе.

В то же время он не был идеально грамотным инженером и порой путался в элементарных научных понятиях. У военпредов он получил ироническое прозвище Фуко за неуместное упоминание о токах Фуко, когда речь шла о возникновении гальванических пар у сопрягаемых деталей из разнородных металлов.

В начальный период освоения производства ПТ-76 происходила интенсивная доводка его конструкции. По согласованию с военной приемкой конструкторы вносили в чертежи десятки крупных и сотни мелких изменений. Большинство этих изменений было связано с необходимостью приспособить конструкцию деталей к условиям серийного производства.

Нужно сказать, что в первое время многие детали изготавливались универсальным способом, без специальной оснастки и с применением большой доли ручного труда. Это приводило к нестабильности качества их изготовления и к непомерно высокой себестоимости. Дело доходило до анекдотических случаев. Помню, например, что обычный алюминиевый питьевой бачок емкостью около трех литров, входивший в комплект ЗИПа танка и представлявший собой полый цилиндрический сосуд с резьбовой горловиной для наворачивания крышки-стакана, по трудоемкости изготовления и себестоимости соперничал с серийной танковой коробкой передач. Это было связано с тем, что в отсутствие штамповой оснастки бачок изготавливался из цельной алюминиевой болванки большого диаметра путем обточки ее снаружи и расточки внутри на универсальных станках. При этом необходим был межоперационный контроль соответствия бачка чертежу по геометрической форме, наружным и внутренним размерам, толщине стенок и днища. Замеры производились вручную с использованием универсального мерительного инструмента. В довершение всего производилась ручная слесарная дообработка бачка — зачистка наружных поверхностей, удаление заусенцев и скругление острых кромок с помощью универсальных слесарных инструментов. Бачок получался прямо-таки золотым.

Такого рода примеров в начале производства было немало.

Постепенно росла оснащенность производства необходимым специальным технологическим оборудованием. Под влиянием технологов конструкторская документация становилась все более адекватной условиям серийного производства, трудоемкость и себестоимость танков снижались, стабилизировалось качество их изготовления.

Однако в ряде случаев пожелания технологов, вызванные стремлением упростить изготовление узлов и деталей танка (расширить допуски на механическую и термическую обработку, снизить требования к чистоте поверхностей, заменить материалы и антикоррозийные покрытия деталей на более простые), часто шли вразрез с требованиями их качества. Это вызывало протест военпредов и приводило к серьезным разногласиям между ними и производственниками. Кроме того, замечания военпредов по устранению конструктивных дефектов, выявляемых в ходе приемо-сдаточных и гарантийных испытаний, а также войсковой эксплуатации танков, далеко не всегда с готовностью принимались сотрудниками СТЗ и предприятий-смежников, так как требовали дополнительных затрат, новой технологической оснастки, затрудняли выполнение планов по поставке комплектующих изделий и выпуску танков. Порой возникали конфликтные ситуации. Приходилось выноси ть разногласия на рассмотрение и решение межведомственной комиссии, состоящей из представителей заинтересованных предприятий, военных представительств, отраслевых институтов и вышестоящих военных и гражданских инстанций.

Заместитель главного конструктора Ленинградского КБ Н.Ф. Шашмурин.

Результатом такой напряженной и кропотливой работы было постепенное доведение конструкции танка до требуемой кондиции. В дальнейшем это позволило стабильно обеспечивать заданные технические характеристики танка. Повышалась его эксплуатационная надежность. В результате анализа конструктивных дефектов, характерных для танков первых выпусков, проводились десятки мероприятий по их устранению.

Помню, например, что немало времени было затрачено на выявление причины разрушения шатунов двигателя при работе танков на плаву. Оказалось, что гидроудары, разрушающие шатуны вследствие