все американцы, он не обращал внимания на окружающих и то и дело заливался громким довольным смехом. Насколько Ирина могла понять, пока разговор сводился к обмену любезностями и вежливым расспросам.

Наконец американец понизил голос: видимо, он перешел к обсуждению серьезного дела, ради которого он так поспешно прибыл в Россию. Суходольский выслушал его, кивнул и что-то передал американцу под столом. Йейтс достал из кармана ювелирную лупу, вставил ее в глаз и склонился над каким-то предметом, который лежал на его ладони.

Ирина скосила глаза на Жанну. Подруга не сводила глаз с американца, на ее щеках горели пятна нервного румянца, а кулаки были так сильно сжаты, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

— Это то, о чем я думаю? — прошептала Ирина одними губами.

— Наверняка, — ответила Жанна.

Йейтс несколько минут рассматривал таинственный предмет. Наконец он кивнул, достал из кармана чековую книжку и массивную паркеровскую авторучку. Сняв с «паркера» колпачок, он открыл книжку и медленно, картинно выписал чек.

Оторвав его, передал своему собеседнику и спрятал во внутренний карман пиджака свое драгоценное приобретение.

Суходольский выглядел чрезвычайно довольным.

Он щелкнул пальцами, и тотчас возле столика, словно материализовавшись из воздуха, возник официант.

— Шампанского! — распорядился Антон Аркадьевич. — «Дом Периньон» девяносто шестого года у вас есть?

— А как же! — официант расплылся в угодливой улыбке, и буквально через минуту подкатил к столику коллекционеров тележку, на которой красовалась в серебряном ведерке со льдом запотевшая бутылка.

— Радуется, скотина! — прошипела Жанна. Удачную сделку обмывает! Ворюга престарелый!

Ну, ладно, хорошо смеется тот, кто смеется последним!

— Эта поговорка устарела, — поправила подругу Ирина, — теперь она звучит немного иначе: хорошо смеется тот, кто смеется без последствий.

Шампанское хлынуло в высокие бокалы, и Суходольский произнес по-английски какой-то тост.

Американец, как обычно, шумно радовался, громко смеясь и показывая всему ресторану свои крупные белоснежные зубы.

— Не могу смотреть, как эти ворюги веселятся! простонала Жанна. — Пойдем отсюда!

— Ну, Катька, — сказала Ирина, когда наконец распрощались с неандертальцем, условившись непременно держать его в курсе дальнейших отношений Ирины с бывшим мужем, — никогда тебе этого не прощу! Этакое самоуправство!

Всю операцию под удар поставила! А если бы скандал разразился, нас бы всех в милицию забрали!

— А по-моему все отлично получилось! — Катерина как всегда сияла. — Никто нас не узнал и не заподозрил в слежке. И твой благоверный очень кстати подскочил, прямо как по заказу! Ой, как вспомню его рожу…

И трое подруг весело захохотали.

— Девочки, не расслабляться, — напомнила Ирина, вытирая слезы, выступившие от смеха, у нас еще впереди большое дело. Значит, теперь мы точно знаем, что камея у этого американского барыги.

— Как ты его назвала? — встрепенулась Катя.

— Барыга, а кто же еще, раз краденое скупает, рассердилась Ирина.

— Девочки, а вот еще хочется им всем отомстить ! — мечтательно протянула Катерина. — Всем, кто Жанку подставил. Костику, той девке, что вместо Жанны в банке была, этому негодяю Суходольскому…

— Хорошо бы, конечно, но нам не до жиру, вздохнула Жанна, — как бы в живых остаться…

— А вдруг этот американец ночью улетит и увезет камею? — Катька продолжала паниковать.

— Нет, это было бы подозрительно, — твердо сказала Жанна, — он тут побудет некоторое время, походит по музеям, в Эрмитаж пойдет. Так что завтра встречаемся у меня, будем вырабатывать план изъятия камеи.

— Ну, и у кого ты оставила Яшу? — с тревогой спросила Ирина, когда они подошли к Катиному дому.

— У соседки с первого этажа, — ответила Катерина, но голос ее отчего-то предательски дрогнул.

Ирина сразу же заподозрила неладное и устремилась к подъезду, ухватив подругу за локоть.

— Не сюда! — Катя вырвалась и свернула в подворотню. Когда-то наверху висел большой кованный фонарь, но на данный момент все архитектурные излишества подобного рода предприимчивые алкаши давно уже сняли и сдали в металлолом, а небольшие полученные деньги сразу же пропили. По этой причине в подворотне было темно, как у негра сами понимаете где, Ирина оступилась и чуть не сломала каблук на нарядных «лодочках».

— Это здесь! — Катя нашла невидимую в темноте дверь, которая выходила прямо в подворотню, и постучала.

На стук никто не ответил, только в глубине послышался густой басовитый лай, даже отдаленно не напоминающий лай драгоценного Ирининого кокера.

— Ты уверена, что соседка живет именно здесь? — подозрительно спросила Ирина.

— Ка-кажется… — Катин голос звучал все более грустно, — она так сказала…

Ирина разозлилась на Катьку и затарабанила в дверь как при пожаре — Кого надо? — раздался наконец за дверью грубый голос.

— Лидию Андреевну! — пискнула Катя.

Ирина очень удивилась, когда услышала звуки отпираемого замка. По всему выходило, что их сейчас просто пошлют по матушке, присовокупив, что никакой Лидии Андреевны и в помине тут нету.

На пороге стоял лохматый бородатый мужик в грязной майке и в подштанниках. Или в кальсонах, Ирина не смогла бы правильно квалифицировать то, что было надето на нижнюю часть мужика. Света в прихожей не было, да и самой прихожей как таковой в этой квартире не было, потому что помещение, размером со стенной шкаф, прихожей назвать было никак нельзя. Свет падал из комнаты мужику в спину, отчего он казался еще страшнее и огромнее.

— Ну? — громыхнул дядька. — Так вы к Лидке?

Так бы и дышали…

Ирина подумала, что дышать-то как раз в этой квартире по возможности не рекомендуется, потому что вместо воздуха тут сплошные миазмы, но вслух ничего не сказала. В это время раздался топот, как будто идет по джунглям стадо слонов, и рядом с мужиком материализовалось настоящее чудовище — огромная собака, такая же лохматая, как хозяин, и противно пахнущая псиной.

— Ой! пискнула Катерина. — А где же Яшенька?

— Какой еще Яшенька? — с ходу завелся мужик. Тут только мы с Федей!

— Ты же говорила, что у соседки кокер? — зашипела Ирина, поворачиваясь к подруге. — Имей в виду, Катька, если с Яшей что случилось — в жизни тебе этого не прощу! Навеки раздружимся, так и знай!

Собаке надоело, что незнакомые люди шепчутся в ее доме, и она оглушительно взлаяла. Катя от неожиданности присела, а Ирина мысленно простилась со своим милым рыженьким кокером. По всему выходило, что он пошел сегодня на ужин к этой лохматой образине.

Как только собаченция замолчала, заорал ее хозяин, причем не менее оглушительно.

— Лидка! — орал он. — Тут к тебе пришли какие-то…

Долго никого не было, потом послышались шаркающие шаги и появилась женщина в халате, с повязанной полотенцем головой. Поскольку в «стенном шкафу» места больше не было, она остановилась в комнате.

— Ах, это вы, — протянула она, увидев Катю и слабо улыбнулась, потом обратилась к