— Какой ужас! — Я комически прикрыла глаза и задрожала. — Я ж не знала, что когда вы уединяетесь с дамой — это невинное времяпрепровождение и детская шалость, а когда я у всех на виду знакомлюсь с обслуживающим персоналом — это компромат!
— Не утрируйте, — попытался заткнуть поток моего красноречия муж, запоздало догадавшись, что сорвал резьбу на кране.
— Вы не знаете, что такое «утрировать»! — хмыкнула я. — Разрешите пригласить вас на экскурсию по моим покоям. Гарантирую незабываемые ощущения!
Принц посмотрел на меня, как на последнюю дурочку (хорошее выражение! Интересно, первой дурочкой быть почетнее?), но спорить не стал, позволив себя увлечь в поход по экстремальным местам.
При виде будуара, симпатичных лосей и олешков с рогами супруг впал в прострацию и замер, соображая — кто тут олень. Гостиная произвела на него яркое впечатление. Матиас внимательно рассмотрел алый шелк и зеркала и, прошипев под нос нелицеприятное:
— Бордель на лобном месте! — отправился набираться острых ощущений в часовню.
А вот там ему понравилось. До такой степени, что у Матиаса созрел коварный план:
— Дорогая, вы не против, если я время от времени буду присылать сюда некоторых неугодных людей? Для общения с… богом?
— Садист! — сделала я вывод.
— Ну что вы! — отмахнулся муж, с интересом разглядывая подобие ада. — Просто использую подручные средства.
— Восхитительно! — заверила я его и предложила: — Давайте вы весь этот интерьер заберете к себе, пока у меня тут неучтенное привидение не образовалось? Я все же предпочитаю что-то поспокойней…
— Так вы желаете все переделать? — вопросил супруг, предлагая мне руку и обнаруживая в поле своего зрения начальника мастерских.
— Естественно! — согласилась я с предположением, переведя его в уверенность. — Вы же не хотите вместо супруги получить сумасшедшего кролика!
Принц намек понял и поощрил мое начинание:
— Не возражаю, драгоценная супруга!
Ха! Еще бы он возражал! Я, может, и не образец верноподданной жены, но зато вполне адекватная и на него при каждом случае не бросаюсь с непонятными намерениями: то ли укусить, то ли поцеловать…
— Вы готовы? — перевел он тему беседы, более не удостоив никого из присутствующих ни взглядом, ни словом.
— Всегда! — выдала я свой девиз и выплыла из покоев, отдав последнюю команду: — Переделать и проследить! Те, кто не занят, за мной!
Статс-дама и пять фрейлин подобрали юбки и выстроились за моей спиной кавалерийским клином. Ну, или если кому так больше нравится — группой поддержки…
— Может, вам нужны еще фрейлины? — Матиас проявил не по-мужски трогательную заботу и под шумок попытался добавить головной боли: — Все же вам по статусу полагается не меньше четырнадцати.
— Благодарю! — кивнула я с достоинством. Подумала: «Как бы мне тех, кто есть, запомнить и работой занять, чтобы просто так не болтались и на… гм… шлейфы себе приключений не искали? А то во-он как стражам глазки строили, аж мундиры воспламенялись!» — Мне и этих хватает!
— Ваше желание для меня закон! — сообщил мне принц свою точку зрения. Хех! Шалун! Я ж могу и поверить!
— Все желания? — немедленно заинтересовалась я допустимыми размерами раскатывания губы.
— Все… Разумные, — пошел на попятную любезный супруг, выводя нас к спуску на лестницу, где давно поджидал рыщущий глазами отряд его кавалеров.
— А степень разумности кто определяет? — Моей губе явно хотелось больше места, чем муж был готов уступить.
— Я! — просветил меня Матиас и дал понять, что этот разговор окончен.
Наи-и-ивный! Сначала справку от психиатра принеси, а то потом еще замучаешься мне причины, почему «нельзя», объяснять. А вот тогда я уж буду определять… хм, степень разумности!
По широкой беломраморной лестнице мы чинно спустились на один этаж, прошли несколько пустынных залов и остановились перед громадными, инкрустированными перламутром и украшенными позолотой створками, ведущими в тронный зал.
Мне быстренько навели последний блеск, и глашатай завопил для особо глухих:
— Посп
— Принцесса Алиссандра, жена наследника престола принца Матиаса, наследная принцесса Глеховии, великая герцогиня Айверская, герцогиня Килисская, Шасская и Далисская, княгиня Даурская и Вотийская, графиня Созельская, Мимурская и Айлозильская, маркиза Ципильская, баронесса Турийская и Сорийская, владетельница Хольста, Айренга, Вудувилля и прочая, прочая, прочая…
Подавив два мучительно назойливых желания — навсегда заткнуть чей-то рупор и прочистить свои оглохшие уши, я мило оскалилась мужу. Подумала: «Мне столько титулов сроду не запомнить! Нужно будет на бумажке записать и принимать вечером по одному, как снотворное!» — и, сохраняя царственную осанку, уверенно шагнула в тронный зал.
О, господи! У меня появилось чувство, будто я ступила в православную церковь.
Высокий купол потолка поддерживали два уровня арок, в основании которых стояли на первом этаже — нефритовые, а на втором — лазуритовые колонны. Все пространство стен занимали художественные фрески.
Вначале, при входе в зал, то были вереницы святых с золочеными нимбами, ведущих богобоязненные беседы и торопящихся по неведомым простым смертным, но несомненно важным делам.
Мозаичный пол искусно оживляли фигурки животных в местном круге зодиака.
За троном на стене виднелось конное изображение Марайя, карающим мечом повергающего какого-то демона, весьма похожего на полузмею-полудракона.
Выше трона ангел трубил о его великом подвиге.
Еще выше, на уровне второго этажа и на потолке, Марай в окружении тех самых святых готовился отбыть на небо и очень восторгался по этому поводу, эмоционально приподымая руки и расталкивая соратников.
Святые, по этому случаю лишенные нимбов (наверное, позавидовали мужику черной завистью!), вовсю шустрили поодаль. Некоторые, особо доверенные лица, обмахивали будущего небожителя опахалами и припадали к его стопам, видимо, надеясь вовремя в него вцепиться, чтобы и самим туда взлететь. Художник заметно злоупотребил аффектированными позами, отчего полотно фрески, вместо того чтобы внушать пылкое благоговение, вызывало нездоровый смех. У меня, во всяком случае.
Я тихо хихикнула, чем заслужила неодобрительный взгляд супруга и предупреждающее пожатие руки. Действительно, на нас сейчас направлено слишком много враждебного внимания. Едва заметно кивнула, как бы извиняясь за несдержанность, и продолжила разглядывать зал.
Из узких и высоких окон, умело закамуфлированных в стенах и потолке, в помещение лился яркий свет.
Синяя бархатная дорожка от лестницы прямиком вела к трону. По ее сторонам поставили поручни с бархатной веревкой между ними, явно в честь нашей встречи. За ограждением волновалось безбрежное море придворных, сливаясь в одну разноцветную массу. В эту толпу влилось и наше сопровождение, предоставив нам с мужем идти к трону одним.
На противоположном конце зала, на бирюзово-бархатном возвышении в громадных креслах восседали король с королевой. Когда мы спустились и подошли ближе, король резко встал, приветствуя близких.
