атаку после своего посещения стоянки в 1855 г. предпринял революционно настроенный Б. У. Кинг: пещера не была раскопана полностью, но тем не менее очевидно, что там имелось несколько культурных слоев и кости залегали над слоем с палеолитическими орудиями. То же самое подтвердило контрольное обследование, осуществленное в начале 70-х гг. прошлого века Э. Картальяком; подозрения внушали и черепки керамики и обломки костей домашних животных, откопанные вместе с человеческими костями и, несомненно, принадлежащие более позднему земледельческому периоду, т. е. началу нового каменного века (неолита).
К тому же времени относилось в действительности и погребение, обнаруженное в 1852 г. охотником за кроликами, — к эпохе на границе между каменным и бронзовым веками. Могильник вошел в историю благодаря другим, а не этим первоначальным находкам. В результате последующих исследований и находок в более глубоких слоях пещера, давшая свое имя одной из палеолитических культур — ориньякской, сама из списка погребений и могильников той эпохи выпала навсегда.
Однако в результате подтвердилось то важное обстоятельство, что погребения в пещерах совершались не только в палеолите, но и позднее: в отдельные эпохи первобытной истории пещеры намеренно избирались в качестве места погребения значительного числа людей, которых укладывали в этой своеобразной подземной «крипте» либо одновременно, либо постепенно.
Научное осмысление этой своеобразной черты жизни первобытного общества сформировалось впоследствии на основании многочисленных находок, сделанных еще в прошлом веке. Чтобы не отправляться снова во Францию, вспомним хотя бы о пещере Чертова дыра неподалеку от Домнице в Чехословакии, где нашли человеческие скелеты; там родилась внушающая ужас история о разбойничьей корчме, где корчмарь по ночам убивал сонных путников. Само собой напрашивается объяснение, сходное с ориньякским, кроме того, речь идет лишь об одном случае из многих, известных по пещерам Словакии. Упомянем хотя бы Хваловскую пещеру: намного ранее, чем там обосновались фальшивомонетчики, ее Кострова сынь (Зал скелетов) стал местом захоронения 19 человек. Их скелеты, лежавшие полукругом у очага, были найдены в 1820 г., когда при добыче известняка открылся второй вход в подземелье, умышленно заваленный камнями еще в древние времена. Скелеты не сохранились, ибо те, кто их нашел, искали, собственно говоря, золото, а не кости, которые, понятное дело, им были не нужны, хотя, будь они людьми сведущими, им было бы нетрудно догадаться, что их ничего не стоящая находка представляет собой в действительности настоящее открытие первого древнего ритуального пещерного могильника на территории Центральной Европы.
Другие находки такого рода были сделаны в местах, удаленных от Словакии на сотни километров. Например, в бельгийской пещере на берегу реки Лес, где покоились останки 18 человек эпохи нового каменного века; в пещере Эвелайн Хоул в Англии, где в роли первооткрывателя выступил опять-таки дикий кролик, когда он завел нескольких преследующих его мальчуганов через малое отверстие в земле в огромный подземный зал с останками нескольких десятков первобытных людей; в Девичьей пещере (Юнгфернхоль) вблизи баварского городка Бамберк, где неолитический человек линеарной керамической культуры, вероятно, около 7 тысяч лет назад оставил четыре десятка неполных скелетов насильственно умерщвленных людей — опять-таки по большей части женщин и детей, мужских скелетов там оказалось лишь два (не были ли они исконными обитателями — охотниками и рыболовами, которых убили пришлые земледельцы во исполнение какого-то кровавого обряда?). Антропологически мертвецы из Девичьей пещеры стоят намного ближе к палеолитическому кроманьонскому типу, сохранявшемуся и в мезолите, чем к средиземноморскому типу первых представителей земледельческих культур.
Как видим, в отношении некоторых массовых коллективных захоронений возникает проблема такого рода: идет ли здесь речь о могиле как таковой или же погребение тут составляет лишь вторичный элемент какой-то церемонии, происходившей в доисторические времена? Чем сложнее были подобные события, тем слабее мы оказываемся в наших возможностях их истолковать. Иногда в нашем сознании в течение десятков лет живут традиционные толкования, оказывающиеся на поверку ошибочными: из уст в уста передаются красочные картины волнующих ритуальных обрядов, между тем как в основе ситуаций могли быть причины значительно более прозаические, скажем, какие-то природные явления. Пример такого утверждения являет достаточно известное название — Бычи скала.
Кто из тех, что хоть в малой степени интересуется археологическими сокровищами Чехословакии, не наслышан об этой пещере? Пещера носит то же название, что и скала, в которой она находится; подземная река, вытекающая из ее входа, сплетение темных подземных лабиринтов — все это издавна воздействовало на воображение, и не удивительно, что еще Иоганн Фердинанд Гертод из Тодтенфельда, описывая ее в 1667 г., именовал обителью дьявола. Романтики XIX в. искали в ней храм Свантовита, «могущественного бога войны язычников-мораван»; камину, выходящему на поверхность в передней части пещеры, дали наименование «Поганский» (языческий), по нему якобы спускались в пещеру для своих идолопоклоннических церемоний языческие жрецы.
То были все фантазии людей образованных. Простой люд тоже нагромоздил вокруг пещеры несчетное количество легенд и сказаний, которые поздние рационалисты — с бoльшим или меньшим успехом — пытались объяснить. «Ночью пещера бывает освещена огнем, словно горит», — рассказывали окрестные жители. (Вероятно, эффект лунного освещения.) «Бывало, по ночам слышались жалостное пение и крики, из пещеры выходили процессии духов, и водили свои полуночные хороводы покойники» — это представление породили, по-видимому, находки костей в пещере…
А как же с самим названием пещеры? И тут реалисты создали теорию, что здесь упал когда-то в пещеру бык либо кто-то тут в пещере быка держал. Деревенские жители, ссылаясь на много раз подтвержденное обстоятельство, утверждали, что у пещеры появляется белый или огненный бык. Археологи-романтики смотрели на эти вещи иначе: по их мнению, название, вне всякого сомнения, древнее и связано с поклонением языческому идолу в образе быка. То, что название было письменно закреплено лишь в 1804 г., им не мешало. «Отцу моравской археологии» Ванкелю выпало на долю поддержать это суждение открытием, которое совершил, правда, не он сам, но которое прославило его, как никого.
Ванкель начал раскопки в пещере Бычи скала осенью 1867 г. и почти в 80 м от входа под синтровой коркой обнаружил в наносах пещерного коридора более 100 каменных орудий, изготовленных из каменных отщепов, — первая достоверная палеолитическая находка на территории тогдашней Австро-Венгрии.
Он продолжал там раскопки и в 1868 г., дружески предупрежденный профессором Вирховым, он высказался более сдержанно, чем раньше, по поводу палеолитического возраста найденных человеческих костей, но переоценил значимость своих находок, объявив их «ненарушенной стоянкой людей древнейшего периода каменного века». (Речь шла, по-видимому, о находках, бывших во вторичном залегании, смытых в пещеру с поверхности через камины.) Ванкель намеревался обработать свои находки, но Бычи скала выдала тем временем нечто такое, что заставило забыть о палеолитической индустрии.
Произошло это в Предсынье — великолепном привходовом зале, своеобразном пещерном соборе размерами 40 ? 20 м и высотой от 8 до 16 м. В 1869 г. Ванкелю удалось заложить здесь несколько пробных раскопов, которые выдали на поверхность вещи, в общем-то, мало интересные. Во время своих каникул его дело продолжили самозваные гости — школьники Густав и Арношт Фелкловы. Они попробовали покопаться уже в раскопанных местах и неподалеку от входа, у северной стены первого зала, наткнулись на большой керамический сосуд, заполненный обугленным просом. Спекшиеся зерна прикрывали какой-то металлический предмет, закрепленный на пластинке, тут же, впрочем, отвалившейся. Подростки отнесли целиком свою находку домой, в Оломучаны, очистили этот предмет, и он оказался скульптурой бычка
