В продолжение магометанской инсуррекции жители Хами оставались верными китайскому правительству, за что трижды подвергались нападению инсургентов. После таких посещений описываемый город наполнился развалинами, которые, во время нашего там пребывания, понемногу начинали восстанавливаться. Всего в Хами считалось при нас около 10 000 жителей, а именно: 11/2 тысячи китайцев, по 2 тысячи дунган и таранчей, наконец, 41/2 тысячи китайских солдат. В числе их состоял батальон из дунган, оставшихся верными китайскому правительству. Этот батальон, которому все-таки не доверяют китайцы, помещался особо.
Хами состоит из трех городов: двух китайских (старого и нового) и одного таранчинского. В пространствах между ними расположены огороды, поля и разоренные жилища. Каждый из трех городов обнесен зубчатою стеною, до крайности плохого устройства. Это просто землебитная глиняная ограда квадратной формы; по углам ее и в средине размещены башни для продольного обстреливания стен.
Внутри каждого города тесно скучены жилые глиняные фанзы,[232] из которых многие находятся еще в разрушенном состоянии, в особенности в таранчинском городе. В обоих китайских городах довольно много лавок, где торгуют почти исключительно китайцы. Товары привозятся из Пекина. Дороговизна на все страшная; местные продукты также очень дороги. «Дешево у нас только серебро», – комично говорили нам китайские лавочники. Действительно, серебро в Хами было в изобилии, так как его много получали войска. В таранчинском городе лавок нет вовсе; только раз в неделю здесь устраивается временный торг. В этом городе живет, в особом большом здании, частью также разоренном, нынешняя правительница таранчей.
В обоих китайских городах нет ни садов, ни даже простых деревьев. В таранчинском же городе уцелели деревья (тополь, ива, шелковица) по уланам и, в небольшом числе, фруктовые в садах; но виноградники все истреблены окончательно. Теперь в Хами мы видели в саду ванши несколько стеблей некогда славившейся здешней виноградной лозы. Уцелело также в таранчинском городе знаменитое дерево джуга-лун, т. е. девять драконов. Это дерево – старая ива (Salix alba?), от корня которой идут наклонно над землею девять больших дуплистых, изогнутых стволов, формою своею представляющих в воображении туземцев девять драконов. Говорят, был еще десятый ствол, но его спилили, так как он мало походил на дракона. Лишь только ствол этот был срезан, гласит легенда, как из него тотчас же потекла черная вода, образовавшая целебный источник у корня дерева. Там действительно мы видели маленькую грязную лужу. Вода из нее, по сообщению наших провожатых, прежде вылечивала от всех болезней; ныне же спасает только от лихорадки. Описываемое дерево почитается святым как китайцами, так и таранчами. Между его стволами выстроена небольшая молельня, рядом с которою похоронен какой-то святой.
При осмотре таранчинского города нам прежде всего бросились в глаза вывешенные в клетках над входными воротами стены головы трех недавно казненных ваншею преступников, в том числе одной женщины. Как видно, в этом отношении власть правительницы по-прежнему очень велика; китайцы не поперечат, когда дело идет им на руку. Они очень бы были рады истребить не только таранчей, но и всех вообще своих подданных-мусульман. Самую ваншу мы не видали. Как обыкновенно в Китае, она отклонила свидание под предлогом болезни. Зато нам показали курьезную замечательность таранчинского города – «осужденные ворота», которые находятся на восточном фасе городской стены. В эти ворота некогда ворвались дунганы, осаждавшие город. В наказание за такое попущение виновные ворота по уходе неприятеля были навсегда заперты и заделаны вровень со стеною.
Рядом с таранчинским городом, с западной его стороны, лежит довольно обширное мусульманское кладбище, на котором выстроен большой семейный склеп таранчинских ванов.
Оставляя в стороне разбор вопроса, почему китайцы сравнительно быстро (с 1874 до 1878 года) вновь завоевали все свои западные земли – тогда как более десяти лет перед тем никаких серьезных операций против западных инсургентов не предпринималось – скажу только, что главными причинами, погубившими дело магометан, были раздоры между ними самими, а затем неожиданная (в мае 1877 года) смерть владетеля Кашгарии Якуб-бека. Притом китайцы давили численностью. Что же касается до военного искусства обеих сторон, то в этом отношении, как китайцы, так и их противники магометане, представляли так много ребяческого и так мало отличались друг от друга в способах ведения войны, что на вопрос, которая из сторон действовала лучше, можно дать только один русско-немецкий ответ: «оба лучше».
Известно, что вся китайская армия состоит из двух отдельных частей: маньчжурских войск и войск собственно китайских. В недавнее время сверх того учреждена милиция. За исключением последней военное звание наследственно.
Маньчжурские войска, лучшие в Китае, составляют потомков тех воинов, с помощью которых утвердилась в половине XVII века на китайском престоле ныне царствующая династия Да-цинь. До сих пор эти войска служат опорою престола. Они сохранили свое прежнее разделение на 8 знамен или отрядов, различающихся по цвету знамени. В состав знаменных войск, кроме собственно маньчжур, вошли также монголы и китайцы, помогавшие завоевателям. Все эти войска поселены на отведенных им землях в Пекине и важнейших городах империи. Общее число выставляемых ими солдат простирается по новейшим сведениям до 250 000 человек.
Войска собственно китайские, или войска «зеленого знамени», расположены в провинциях, несут там всего более полицейскую службу и подчиняются местным губернаторам. Это войска территориальные. По числу провинций они разделяются на 18 отрядов или корпусов, в которых считается до 650 000 человек. Количество милиции определяют в 100 000, разбросанных также по различным провинциям государства.
Таким образом, общее число людей, подлежащих военной службе, простирается в Китае до 1 000 000. Численность же войск, которые могут быть выставлены в поле, полагают до 600 000; но эта цифра, по всему вероятию, весьма преувеличена, так как из войск территориальных и милиции лишь малая часть поступает в строй регулярных частей.[233] Затем следует помнить, что при обширности Поднебесной империи и при отсутствии паровых путей сообщения, китайская армия не способна к быстрому сосредоточению на известном театре военных действий.
Вооружение китайских солдат состоит из ружей фитильных и гладкоствольных пистонных, луков со стрелами, пик и сабель. Небольшие сравнительно части, расположенные в Пекине, Тянь-дзине, Чи-фу, а также входящие в состав армии, действовавшей против дунган, вооружены скорострельными ружьями, нарезными орудиями и обучены европейскими инструкторами. В последнее время китайцы под руководством европейцев устроили у себя пять заводов (в Тянь-дзине, Шанхае, Нанкине, Кантоне и Ланчжоу) для выделки скорострельных ружей, пушек и пороха; кроме того делали большие заказы оружия в Европе.
Вот что известно из официальных источников; теперь же расскажем о войсках китайских по личным нашим наблюдениям.
Армия Цзо-цзун-тана, действовавшая против дунган, составлена была, главным образом, из знаменных маньчжурских войск. Форменная одежда этих солдат, виденных нами в Хами, состояла из красной, вроде кофты, курмы;[234] в этой курме на груди и спине, на круглом белом поле, словно на яблоке мишени, вышито название части, к которой солдат принадлежит. Под курму надевается далембовый халат; затем далембовые панталоны с плисовыми [235] наколенниками и плисовые, с войлочными подошвами сапоги дополняют костюм описываемых воинов. На голову свою летом они повязывают большой пестрый платок, из-под которого сзади спускается, или иногда обматывается вокруг головы, длинная коса. В таком уборе, с безусым и безбородым лицом, притом с сильно развязными, даже нахальными манерами, маньчжурские солдаты много напоминают наших разгульных деревенских женщин, на которых еще более походят своими неудобоописываемыми привычками. Вооружение этих воинов состоит из старых английских гладкоствольных пистонных ружей, большая часть стволов которых была урезана на 1/3 длины для удобства привешивания ружья к
