— Цирцея… — Аннабет вспомнила свое путешествие на остров колдуньи. Тогда ей было тринадцать. Ее и Перси выбросило из Моря Чудовищ, тогда их и встретила Хилла. Она помогла Аннабет привести себя в порядок, дала ей новое красивое платье и сделала полный макияж. Потом Цирцея сделала ей предложение: если Аннабет останется на острове, она сможет научиться магии и получить удивительную силу. Может Аннабет и была немного соблазнена таким предложением, но только ненадолго, пока не поняла, что это место было ловушкой, а Перси был превращен в морскую свинку (последняя часть казалась довольно-таки забавной, но тогда это было ужасно). Что касается Рейны… она была одной из служанок, расчесывавших ее волосы.

— Ты… — Аннабет произнесла в изумлении. — И Хилла — царица амазонок? Как вы…

— Длинная история, — сказала Рейна. — Но я хорошо тебя помню. Ты была храброй. Я никогда не видела никого, кто смог бы отказаться от гостеприимства Цирцеи, и более того никого, кто смог бы ее перехитрить. Неудивительно, что Перси влюбился в тебя.

Ее голос был задумчивым. Аннабет подумала, что лучше не отвечать.

Они достигли вершины холма, откуда с террасы можно было видеть всю долину.

— Это мое любимое место, — сказала Рейна. — Сад Бахуса.

Виноградная лоза свивалась над головой. Пчелы жужжали над цветами жимолости и жасмина, которые наполняли вечерний воздух головокружительной смесью ароматов. В центре террасы стояла статуя Бахуса в одной из балетных позиций с надутыми щеками, и извергала воду в фонтан из разинутого рта… на нем не было ничего кроме набедренной повязки.

Не смотря на все свои тревоги, Аннабет чуть не рассмеялась. Она знала бога в его греческой форме, Диониса или мистера Ди, как они звали его в лагере-полукровок. Вид их капризного старого директора увековеченного в камне в подгузнике, и извергающего воду из собственных губ, сделал ее немного веселее.

Рейна остановилась на краю террасы. Вид определенно стоил того, чтобы подняться. Весь город распростерся под ними как 3-D мозаика. К югу, за озером, на холме расположилась кучка храмов. На севере, в сторону Беркли Хиллз, проходил акведук. Команда рабочих восстанавливала разрушенные части, скорее всего, поврежденные в недавнем бою.

— Я хотела услышать это от тебя, — сказала Рейна.

Аннабет обернулась.

— Услышать от меня что?

— Правду, — сказал Рейна. — Убеди меня, что я не делаю ошибку, доверяя вам. Расскажи мне о себе. Расскажи мне о лагере-полукровок. Твоя подруга Пайпер владеет даром убеждения. Я провела достаточно времени у Цирцеи, чтобы распознать подобное. Я не могу доверять тому, что она говорит. И Джейсон … ну, он изменился. Он какой-то отдаленный, уже не совсем римлянин.

Боль в ее голосе была остра, как битое стекло. Аннабет стало интересно, вела ли она себя так же все те месяца, пока искала Перси. По крайней мере, она нашла своего парня, Рейна — нет. Она в одиночку была ответственна за целый лагерь. Аннабет чувствовала желание Рейны быть любимой Джейсоном. Но он исчез, только для того что бы вернуться с новой девушкой. В то время, как Перси был повышен до звания претора, но тоже отверг Рейну. А теперь Аннабет пришла чтобы забрать его. И Рейна снова останется одна, неся на себе ношу, предназначенную для двоих.

Когда Аннабет прибыла в Лагерь Юпитера, она была готова вести переговоры с Рейной или даже сражаться с ней, если бы было нужно. Но она совсем была не готова жалеть ее.

Она оставила эти чувства при себе. Рейна не производила впечатление человека, которому придется по душе жалость.

Напротив, она рассказала Рейне о своей жизни. Она говорила о своем отце, мачехе и двух сводных братьях в Сан Франциско, и о том, как чувствовала себя чужой в своей собственной семье. Она рассказала, как сбежала, когда ей было всего лишь семь лет, нашла друзей, Луку и Талию. Рассказала о своем пути в лагерь — полукровок в Лонг-Айленде. Она описала лагерь и годы, которые там провела. Аннабет рассказала и о том, как встретила Перси, и о тех приключениях, которые они пережили вместе.

Рейна была хорошим слушателем.

Аннабет хотела бы рассказать ей и о более поздних проблемах: ее ссоре с матерью, о ее даре — серебряной монете, и о ночных кошмарах — о старом страхе, таком сильном, что она практически решила, что не сможет участвовать в этом поиске. Но она не могла позволить себе настолько открыться.

Когда Аннабет закончила свой рассказ, Рейна наблюдала за Новым Римом. Ее металлические борзые обнюхивали сад, рыча на пчел, скрывшихся в жимолости. Наконец Рейна показала на группу храмов на противоположном холме.

— Видишь маленькое красное строение в северной части? Это храм моей матери, Беллоны, — Рейна повернулась к Аннабет. — В отличии от твоей матери, у Беллоны нет греческой ипостаси. Она целиком и полностью римская богиня — богиня защиты Родины.

Аннабет ничего не ответила. Она мало что знала о Римской богине. У нее было желание узнать о ней побольше, но латынь никогда не давалась ей так же легко, как греческий язык. Вдалеке, очертания Арго II нависали над форумом, как массивный бронзовый воздушный шар для вечеринки.

— Когда римляне идут на войну, — продолжила Рейна. — В начале они посещают храм Беллоны. Внутри есть символический участок земли, который представляет вражескую территорию. Мы вонзаем копье в эту землю, показывая, что теперь мы находимся в состоянии войны. Видишь ли, римляне всегда верили, что лучшая защита — это нападение. В древние времена, когда наши предки чувствовали угрозу от их соседей, они нападали всякий раз, дабы защитить себя.

— Они завоевали все вокруг, — сказала Аннабет. — Карфаген, Галлов…

— И греков… — комментарий Рейны повис в тишине. — Я хочу сказать, Аннабет, что мирное взаимодействие не входит в природу римлян. Каждый раз, когда встречались греческие и римские полубоги, мы сражались. Конфликты между нашими сторонами приводили к самым ужасным войнам в истории человечества, особенно, к гражданским войнам.

— Не обязательно, что бы все было таким образом, — сказала Аннабет. — Мы должны научиться работать вместе, или Гея уничтожит нас всех.

— Согласна, — ответила Рейна. — Но возможно ли подобное сотрудничество? Что если план Юноны провалится? Даже богини могут ошибаться.

Аннабет ждала, что Рейну ударит молния или она превратится в павлина. Но ничего не произошло.

К сожалению, Аннабет разделяла сомнения Рейны. Гера делала ошибки. Аннабет не имела ничего, кроме неприятностей от этой властной богини, и она никогда не простит ее за то, что она забрала Перси, даже, если это было ради благого дела.

— Я не доверяю богам, — призналась Аннабет. — Но я доверяю своим друзьям. Это не уловка, Рейна. Мы можем работать вместе.

Рейна допила свой шоколад. Она поставила чашку на перила террасы и посмотрела на долину, как будто воображая линии фронта.

— Я верю, что ты имеешь это в виду, — сказала она. — Но, если ты отправляешься в древние земли, особенно в сам Рим, ты должна узнать кое-что о своей матери.

Плечи Аннабет напряглись.

— Моей… моей матери?

— Когда я жила на острове Цирцеи, — начала Рейна. — У нас было много посетителей. Однажды, возможно за год до вашего с Перси прибытия, к нам на берег выбросило молодого человека. Он наполовину сошел с ума от жажды и жары. Он дрейфовал в море несколько дней. Он был не многословен и его слова не имели смысла. Но он сказал, что был сыном Афины.

Рейна сделал паузу, как бы ожидая реакции. Аннабет понятия не имела, кем мог быть этот парень. Она не знала никаких других детей Афины, которые отправлялись бы на поиски в Море Чудовищ, но, все же, она почувствовала страх. Свет, падая на виноградные лозы, образовывал корчащиеся тени на земле, словно рой жуков.

— Что случилось с этим полубогом? — спросила она.

Рейна махнула рукой, как будто вопрос был пустым.