— Да уж побольше, чем сейчас, — сказала она. Без особой, впрочем, убежденности.

Мэкки все-таки промычал напоследок:

— Посмотрел бы я, как ему понравится, когда трухляки будут резвиться в его собственной берлоге и жрать его друзей.

Он хотел добавить что-то еще, но Люси обернулась и пронзила его таким взглядом, что бедолага закрыл рот.

С чмоканьем, словно забитые воздушные шлюзы, открывались и закрывались двери. Плавно изгибаясь, коридор все уводил и уводил их куда-то вниз и влево.

— Так это и есть Хранилища? — поинтересовалась Брайар.

— Не совсем, — отозвался Свакхаммер. — На самом деле тут всего одно хранилище — просто имя прижилось. Все остальное, по сути, спальные места. Представьте себе большое многоэтажное здание, перевернутое вверх тормашками… Хотя здесь живет не так уж много народу. Большинство из тех, кто селится за стеной, подыскали себе жилье на окраинах — в районе Денни-Хилла. Там много симпатичных старых домов с просторными, глубокими подвалами.

— Резонно, — вставила она.

— Ага, но жить вдали от проторенных путей не всем хорошо. Скажем, если вам что-нибудь понадобится, то пробиться сюда, к центру, не так уж легко. Черт, да что я вам говорю! Вот мы сейчас прошли два коротких квартала, а уже потеряли человека. А теперь представьте, что их восемь или девять… И все-таки люди идут на это.

— Почему?

Он пожал плечами:

— Там условия получше будут, и намного. Да вот, сами посмотрите. — Он навалился на задвижку и отворил обитую металлом дверь с законопаченным окошком. — Не слишком-то чисто и не очень-то удобно, зато вполне себе безопасно.

— От «Мейнарда» я того же ожидала.

Свакхаммер лишь махнул рукой:

— Ничего, у нас тут эти ребята сидят. — Очевидно, имелись в виду китайцы. — У них хорошо все поставлено. Если какая беда, они знают, что делать. В общем, вот ваша комната, миссис Уилкс.

Она заглянула внутрь и увидела ровно то, что было обещано: худо-бедно прибранную, более или менее удобную на вид каморку с двумя кроватями, столом и рукомойником. У дальней стены протянулись три трубы, исходивших паром.

— Обратите внимание на трубы, — сказал здоровяк. — Они здесь для тепла, но прикасаться к ним не советую. Сразу получите ожог.

— Спасибо, что предупредили.

— Брайар, милая, — обратилась к ней Люси, протолкавшись поближе, — не хотелось бы нарушать ваше уединение, только вот с этой рукой я немножко в лужу села. Обычно мне помощи не требуется, но сейчас была бы вам благодарна, если бы вы мне чуток подсобили.

— Да пожалуйста. Нам, девочкам, лучше держаться вместе.

Из собственного горького опыта она понимала, почему женщины неохотно принимают помощь от мужчин, даже если намерения у тех самые невинные и благие.

Сначала Брайар дала войти барменше. Пока та пристраивала седалище на краешке кровати, Свакхаммер продолжал свои наставления:

— Уборная у нас в конце каждого коридора — слева, как правило. Толком не запирается, да и пахнет там не ахти как, но какая уж есть. Воду можно найти рядом с котельной. Китайцы хранят ее в бочках сразу за дверью. Если вам еще что-то понадобится, то Люси, наверное, просветит вас.

— Отлично, — сказала она, и здоровяк удалился прочь.

Остальные мужчины потянулись за ним, как утята за уткой. Брайар закрыла дверь и присела на свободной кровати.

Люси примостила голову на плоскую, не первой свежести подушку.

— На самом-то деле помогать мне почти и не надо будет, — заявила она. — Просто не хочу коротать ночь в компании этих старых дурней. Они-то ко мне со всей душой, да только я такую опеку вряд ли вынесу.

Брайар кивнула. Распутав шнуровку и выпростав ноги из ботинок, она переместилась на соседнюю койку, чтобы помочь и Люси.

— Спасибо, милая, но вы себя не утруждайте. Побуду пока лучше в них. Проще оставить их как есть, чем завтра натягивать заново. А завтра мне еще надо подлатать мою старушку.

Барменша повела плечом, тщетно пытаясь поднять руку.

— Воля ваша, — сказала Брайар. — Так, может, еще что-то для вас сделать?

Ее соседка села прямо и задом сдвинула одеяло.

— Да нет, устроилась вроде. Кстати, я рада за вашу руку. Хорошо, что при вас и останется. Терять руки досадно и совсем невесело.

— Я тоже рада. До чего же быстро Хэнк заразился! И почему все так ускорилось?

Люси завертела взад-вперед головой, поудобнее укладывая ее на подушку.

— Утверждать не берусь, но вот вам пара догадок. С годами Гниль все сгущается и сгущается. Раньше по ночам было видно звезды, а теперь только луну, да и то если светит ярко. Сам газ как бы и не разглядеть, но ты-то точно знаешь, что он здесь и все копится и копится за этими стенами. А рано или поздно, — начала она, отодвигаясь вместе с подушкой к изголовью и усаживаясь так, чтобы удобнее было говорить, — случится знаете что?

— Нет. О чем вы?

— А вот о чем. Если по-простому, то стены образуют чашу — ну а чаша может вместить столько-то и столько-то. Газ у нас сочится из-под земли, правильно? И все наполняет и наполняет эту емкость. Он тяжелый и пока что не выплескивается, почти как суп в миске. Но однажды его станет слишком много. Однажды он перельется через край и захлестнет Окраину. Может, и весь мир, было бы время…

Брайар отсела на свою кровать и расстегнула корсетный пояс. И ребра тут же обожгло огнем: расставшись внезапно с его удушающими объятиями, тело чуть ли не затосковало по нему. Потирая живот, она заметила:

— Мрачная получается картина. И сколько, по-вашему, на это уйдет времени?

— Не знаю. Сотня лет. Тысяча. Не угадаешь. Но мы здесь учимся как-то с этим жить. До совершенства еще далеко, но ведь справляемся вроде бы, а? И может быть, придет день, когда наши знания пригодятся остальному миру. И даже если я беру слишком высоко и до такого никогда не дойдет, то одно скажу наверняка: не сегодня завтра Окраина тоже будет плавать в этой дряни. И всем, кто за стеной, нужно будет задуматься о выживании.

«Клементина» отвалилась от башни со всей грацией цыпленка, постигающего искусство полетов, и ухнувший заодно с ней вниз желудок Зика исторг из себя порцию рвоты. Удержав ее во рту, мальчик сделал героический глоток, от которого заслезилось в глазах, и еще крепче вцепился в строп, хотя и без всякой пользы — разве что было на чем болтаться.

Он изо всех сил уставился на строп, дабы отвлечь внимание от кислоты, приливающей к зубам, и круговерти в желудке. Это же ремень, подумалось ему. Кто-то перекинул его через балку и застегнул, чтобы сделать петлю. Пряжка была свинцовая, но с медной бляхой. На бляхе стояли буквы «КША».[20]

Дирижабль зарылся носом, подскочил и на предельной скорости понесся над затопленными Гнилью улицами. Зик в это время вспоминал о Руди, гадая, дезертир он все-таки или нет. С армии Союза его мысли перешли к войне на востоке, а потом и к вопросу, откуда бы взяться конфедератскому ремню на… и вновь в его мозгу всплыло это слово: на линкоре.