камуфляже, вооруженных, кстати, как я заметил, новыми ППСами.
— …да, все нормально, начинайте! — услышал я краем уха разговор Али по телефону.
Лаврентий Павлович Берия шел по коридору, задумчиво опустив голову. Тяжелые мысли о будущем не поднимали ему настроения, как и разговор с товарищем Сталиным, который должен состояться через несколько минут.
— Пустите, это ошибка! — визжал кто-то впереди.
Посмотрев в сторону источника шума, Лаврентий Павлович увидел занимательную картину. По коридору два дюжих бойца НКВД тащили под ручки упирающегося Хрущева.
Поймав загнанный взгляд Никиты, Берия чуть приподнял верхнюю губу, изображая улыбку, но глаза его остались холодными.
Эта мимика ввела Хрущева в ступор и вызвала испуганную икоту. Больше он не сопротивлялся, его ноги, обутые в роскошные сапоги, стали безвольно волочиться по ковровой дорожке.
Постояв и посмотрев вслед своему возможному убийце, Лаврентий Павлович продолжил путь.
— Вас ждут, — сказал секретарь Сталина, как только нарком вошел в приемную.
Остановившись и набрав в легкие воздуху, как перед прыжком в воду, Берия рывком открыл дверь и прошел в кабинет.
Сталин не кричал, он просто стоял и смотрел на Лаврентия Павловича, попыхивая задумчиво трубкой.
— Товарищ Сталин, моя поездка к Аномалии увен… — начал было нарком, но был остановлен тихим вопросом предсовнаркома:
— Скажите, товарищ Берия, а разве мои приказы на вас не распространяются?
Берия почувствовал невольный страх при этом тихом вопросе.
— Товарищ Сталин, я…
— Мой запрет на переход высшим руководителям на вас не распространяется. Это так, по-вашему?
Пока председатель Совнаркома снимал с него стружку, Берия стоял по стойке смирно. Что-то объяснять или оправдываться сейчас преждевременно, лучше подождать, пока товарищ Сталин не спустит пар.
Лаврентий Павлович не первый раз оказывался в такой ситуации и понимал, что в конце концов Хозяин его простит, ознакомится с его рапортом и простит, поэтому терпеливо ждал.
— Ладно, рапорт чтобы к вечеру был у меня, — закончил разнос Сталин и, указав на стол, пригласил сесть.
— Докладывайте.
Разговор, переросший в простую беседу за стаканами чая, шел почти три часа, пока Берия не выложил все, что узнал и увидел.
— Вот этот список с предателями, перешедшими на сторону немцев, — подал нарком очередной листок с полученными из параллельного мира сведениями.
— Это данные о всех месторождениях полезных ископаемых на территории СССР, открытых до две тысячи одиннадцатого года, а также оценка запасов и рентабельности добычи. Это краткий обзор развития военной и гражданской техники у нас и за рубежом за период с тысяча девятьсот сорокового по две тысячи десятый годы. Более подробный анализ и рекомендации по внедрению будут готовы через три дня.
Берия укладывал перед Сталиным листок за листком, объясняя, что там.
Зазвеневший телефон заставил Лаврентия Павловича вздрогнуть.
— Слушаю, — таким знакомым всем голосом сказал Сталин. — Хорошо, — ответил он кому-то и положил трубку.
Посидев несколько секунд, Иосиф Виссарионович встал и прошел к небольшому шкафу, где был сейф. Достав из него тонкую папочку, вернулся обратно и, положив ее на стол, сказал:
— Вы оставьте все документы, я их изучу и приму решение, а вы пока ознакомьтесь с этим человеком. Возможно, скоро нам придется очень тесно сотрудничать, и вы определитесь пока с линией поведения.
Взяв папку в руки, на которой было написано «Лукашенко Александр Григорьевич. Президент Республики Беларусь. В народе имеет прозвище Батька», Берия понял, что вторая Аномалия в их мире действует.
Заморозка Польшей экспорта нужных для Белоруссии товаров очень тревожила Александра Григорьевича. Проблемы накатывались волной. Похоже, что вся Европа иже с ней Америка еще больше ополчились на маленькую страну, которую так любил президент.
— Совсем совести у них нет, они же душат нас! — невольно вырвалось у Лукашенко.
— Что, простите? — переспросил советник по безопасности Александр Авдеев, присутствующий при просмотре служебной почты.
— Да все то же! Как ни борись, а исход может быть только один, — устало потерев ладонью лицо, пояснил Лукашенко.
Авдеев только открыл рот, чтобы ответить, как раздался стук в дверь.
Президент и советник удивленно посмотрели друг на друга: каких-либо визитов и посещений не ожидалось, для информации в приемной сидел секретарь. Но не успел Авдеев снять трубку, чтобы спросить у секретаря, в чем дело, как дверь тихо приоткрылась и в кабинет вошел один из сотрудников личной охраны президента.
— Александр Григорьевич, у меня для вас есть особо важные сведения. Прошу меня выслушать.
— Такие важные, что вы приносите их лично? А как же секретарь? — удивленно спросил президент, лихорадочно пытаясь понять, что сейчас происходит.
— Эта не та информация, что может быть передана через Пашу.
Александр Григорьевич и Авдеев снова переглянулись.
— Ладно, выкладывай, что там у тебя.
— Информация письменная, что там, я не знаю.
— Яд через письмо? — с сомнением спросил у советника Лукашенко.
— Вряд ли, — тоже с сомнением покачал головой Авдеев.
— Олег, кто просил тебя его передать?
Всю свою личную охрану Лукашенко знал по именам, и предательства от подчиненного не ждал, но на всякий случай приготовился.
— Меня попросил друг моего отца. Полковник КГБ запаса. Я его хорошо знаю, он еще той, советской закалки, непрошибаемый.
— Ну ладно, чего время зря тянуть, давай послание.
— Разрешите? — попросил у Олега конверт советник. Взяв, аккуратно вскрыл и внимательно осмотрел: — Никаких порошков или чего подобного. Тут, конечно, эксперт нужен…
— Да дай ты мне эту бумагу! — не выдержал президент.
Взяв протянутый конверт, он вытащил аккуратно сложенный листок и стал читать.
Охранник и советник по безопасности увидели, как лицо президента приобретало все более и более озадаченное выражение.
Задумчиво посмотрев на Олега, Александр Григорьевич сказал:
— Хорошо, раз им так не терпится, то я готов к встрече, часика так через два.
— Я передам, разрешите идти?
— Да, идите, — кивнул Лукашенко.
— Что-то важное? — осторожно поинтересовался Авдеев, когда охранник вышел.
