— Сказала «нет».
При этих словах Джека передернуло.
Неожиданно дверь распахнулась и в закусочную ворвался Уэс, который уже закончил дежурство в школе.
— Эдди, у тебя не найдется кофейку для человека, которому последние четыре часа пришлось слушать рэп?
— Мы закрыты, — заявил Джек.
Уэс взглянул на Джордана, потом перевел взгляд на Джека.
— Слава богу, ты с ним не наедине, — сказал он Эдди.
Она улыбнулась.
— Возможно, мистер Макфи немного выпил, но уж точно он неопасен…
— Я говорю не о Макфи. — Он покровительственно приобнял ее за плечи. — С тобой все в порядке?
— Все отлично, — ответила она, вырываясь из его объятий.
— Понятненько. Значит, такой подонок, как Сент-Брайд, может к тебе прикасаться, а я нет.
— Выбирай выражения, Уэс, — предупредила Эдди.
Полицейский бросился к Джеку.
— Так и будешь прятаться за ее спиной? Может, все-таки расскажешь своей работодательнице то, что не сообщил сразу, в тот день, когда она приняла твой жалкий зад на работу?
На мгновение в зале повисла тишина, которую нарушал только голос Алекса Требека. «Мировой рекорд — 8,891 — в этом виде легкой атлетики принадлежит Дэну О'Брайену». Джек почувствовал, как под ногами «гуляет» плитка, и уже не в первый раз подумал, что жизнь состоит из таких вот деталей.
Он не мог смотреть в глаза Эдди. Эдди, которая ему поверила.
— Я сидел в тюрьме, — признался Джек. — Восемь месяцев.
Теперь все встало на свои места: почему Джек возник из ниоткуда, почему у человека, который только что приехал в город, был только один костюм и узелок с личными вещами, почему он не хотел говорить о прошлом.
Джек ожидал ее реакции, но в горле у Эдди пересохло, как в пустыне.
— Расскажи, за что сидел, — сказал Уэс.
Но этого Джек произнести не мог.
— Я уверена, что Джек все объяснит, — дрожащим голосом проговорила Эдди.
— Он изнасиловал девочку. Полагаешь, этому можно найти объяснение?
Комната куда-то провалилась, остался лишь крошечный прямоугольник молчания, в котором были заключены оба — и Джек, и Эдди. Она тяжело дышала, в глазах плескалось недоверие.
— Джек? — тихо позвала Эдди, ожидая, что он осадит Уэса.
И поняла, что не дождется ответа.
Она схватила куртку, которая висела на барном стуле.
— Мне нужно прогуляться, — выдавила она из себя и выбежала из закусочной.
Джек смотрел ей вслед, когда вдруг почувствовал чью-то руку у себя на горле.
— Только через мой труп, — негромко пригрозил Уэс.
— Не искушай меня.
Полицейский еще сильнее сдавил его горло.
— Хочешь продолжить разговор под протокол, Сент-Брайд? — Внезапно Уэс отпустил его. — Сделай нам всем одолжение. Захлопни за собой дверь и иди, пока не пересечешь границу города.
Когда Уэс ушел, Джек опустился на стул и обхватил голову руками. В детстве его любимой игрушкой был стеклянный шар, в котором помещался маленький городок с пряничными домиками и сахарными улочками и шел снег. Он так сильно хотел там жить, что однажды раздавил стеклянный шар… и обнаружил, что дома сделаны из пластмассы, а улочки просто нарисованы. Он знал, что жизнь, которую он себе придумал в Сейлем-Фоллз, — всего лишь иллюзия, что однажды и она треснет, как тот стеклянный шар. Но он надеялся — господи, как он надеялся! — что это случится не так скоро.
— Знаешь, тебя никто не может заставить.
Джек совершенно забыл, что он в закусочной не один.
— Что заставить?
— Бежать из города. Тебе не могут угрожать. Ты выплатил свой долг обществу. Теперь ты свободен и можешь вернуться к прежней жизни.
— Я не преступник.
Джордан пожал плечами, как будто слышал подобное сотни раз.
— Ты почти год провел в тюрьме, потому что тебя заставили это сделать. Неужели ты не считаешь, что теперь можешь жить там, где хочешь?
— А может быть, я не хочу.
Фары осветили закусочную, это приехало такси.
— Я очень хорошо разбираюсь в людях. И судя по взгляду, которым ты наградил меня, когда я прервал твое рандеву с известной нам официанткой, сейчас ты лжешь. — Джордан поставил пустую чашку в ведро для грязной посуды, стоявшее у стойки. — Поблагодари за меня Эдди.
— Мистер Макфи, — попросил Джек, — можно я поеду с вами на такси?
В свете фонаря, висящего над крыльцом, вокруг головы Джека образовалось некое подобие нимба.
— Я не делал этого! — заявил он.
Их все еще разделяла дверь с противомоскитной сеткой. Эдди приложила к ней ладонь. Джек прижал свою с другой стороны. Эдди думала о тюрьме. Приходил ли кто-нибудь к Джеку на свидание? Была ли между ними стена, вот как сейчас?
— Уэс мне все рассказал, — призналась она. — В участке в базе есть твое дело. Он даже сказал, что ты приходил становиться на учет как человек, совершивший сексуальное насилие.
— Я обязан встать на учет. Это часть соглашения сторон. В глазах Эдди были слезы.
— Невинных людей в тюрьму не сажают.
— И дети не должны умирать. Эдди, тебе ли не знать, что жизнь не всегда справедлива? — Джек помолчал. — Ты не задумывалась, почему я никогда не прикасался первым? Почему ты первая взяла меня за руку, первая поцеловала?
— Почему?
— Потому что я не хочу быть тем, кем меня считают. Не хочу быть животным, теряющим над собой контроль. И я боюсь, что, прикоснувшись к тебе, прикоснувшись по-настоящему, уже не смогу остановиться. — Джек через сетку дотронулся губами до ее ладони. — Эдди, ты должна мне верить! Я бы никогда не поступил так с женщиной.
— О них я тоже никогда бы такого не подумала.
— О ком?
Эдди подняла глаза.
— О парнях, которые изнасиловали меня.
Ей было шестнадцать, она ходила в старший класс местной школы и была круглой отличницей. Редактор школьной газеты, мечтающая стать журналисткой. Чтобы вовремя завершить работу над выпуском газеты, ей часто приходилось работать по вечерам. Родители были заняты в закусочной, дома ее никто не ждал.
Стояла холодная для апреля погода, настолько холодная, что Эдди, закрыв за собой дверь, пожалела, что не надела джинсы вместо тонкой юбки. Она поплотнее запахнула куртку и пошла вдоль футбольного поля в сторону городка.
Сначала она услышала голоса — трех футболистов, старшеклассников, которые выиграли в прошлом году окружной чемпионат. Смутившись — у футболистов с мозгами большой напряг! — она решила обойти их десятой дорогой, сделав вид, что не заметила у них бутылку виски «Джек Дэниэлс».
