подростков разнимать дерущихся.
Томас чувствовал на своих плечах тяжесть сотни взглядов, когда скользил с Селеной по танцполу. Она была выше его на целую голову, поэтому он испытывал неловкость, поскольку прижимался лицом прямо к ее груди, — все-таки он же мужчина (это нельзя сбрасывать со счетов, даже если рядом находится всего лишь Селена).
Но об этом знал только он. Один старшеклассник — тот, который, черт побери, целый месяц запихивал его в шкафчик! — подошел узнать, неужели с ним пришла сама Тайра Бэнкс. Еще один хотел узнать расценки на эскорт-услуги. Но этот интерес ничто в сравнении с тем, что за ними наблюдала Челси. Он видел, что она стоит в сторонке с двумя из трех подружек, с которыми обычно ходит вместе, и у нее до смешного вытянутое от изумления лицо.
Томас поднял глаза на Селену.
— Если ты меня поцелуешь, я отдам тебе все деньги, которые коплю на колледж.
Селена громко засмеялась.
— Томас, дорогой, даже у Билла Гейтса не хватило бы денег, чтобы заплатить за то, чтобы я поцеловала тебя прямо здесь, посреди танцпола. Во-первых, видишь тех копов? Я не хочу угодить за решетку за сексуальные домогательства. С другой стороны, это просто омерзительно. Ты мне как племянник.
Песня закончилась, полилась негромкая сентиментальная мелодия. Селена погладила Томаса по щеке.
— Может, пока постоишь и придумаешь историю нашего знакомства, а я схожу за коктейлями?
Она пошла, покачивая идеальными ягодицами, чьи очертания угадывались под шелковым платьем. Но это не самое прекрасное в Селене — у нее отличное чувство юмора, острый ум. И она может запросто наорать на хулиганов, которые пьют пиво и бросают песком в играющих на площадке детей. «Черт!» — подумал Томас. На месте отца он бы цепью приковал ее к кровати.
— Томас!
Он обернулся, увидел перед собой Челси, и земля тут же ушла у него из-под ног.
— Привет, — выдавил он.
Не успел он придумать, что сказать дальше, как вернулась Селена с двумя пластиковыми стаканчиками.
— Отвратительно, — пробормотала она. — Столько сахара, что можно и лошадь свалить.
Она протянула стаканчик Томасу и приветливо улыбнулась стоявшей рядом с ним девочке.
— Меня зовут Челси Абрамс, — представилась та, протягивая руку.
— Селена Дамаскус. Очень приятно.
— Оно и видно, — пробормотала себе под нос Челси.
Диджей снова занял свое место, и вокруг запульсировала музыка.
— Потанцуем? — спросил Томас.
— С удовольствием, — ответили одновременно Селена и Челси.
Челси зарделась и отступила.
— Прости… я подумала…
— И правильно подумала, — заверил ее Томас. — Я приглашал…
— Идите потанцуйте, — решительно заявила Селена, — а я пока допью свой коктейль. — Скривившись, она сделала большой глоток и улыбнулась поверх края стаканчика.
Но Челси покачала головой.
— Меня ждут… подружки, — сказала она и убежала.
У Томаса разрывалось сердце, когда он смотрел, как она пробирается в толпе. Он бы все отдал за то, чтобы прикоснуться к ней и повести ее на танцпол, увидеть, как она улыбается его шуткам, почувствовать, как учащенно бьется его пульс в предвкушении возможного развития событий. И снова он стал заложником очередной упущенной возможности. Он попытался сделать вид, что ничего не случилось, нацепил маску безразличия и повернулся к Селене.
Но глаза не могли лгать, в них читалось сожаление о том, что все произошло именно так, а не иначе. Селена пристальнее взглянула в эти глаза, как будто не веря собственным.
— Что? — спросил Томас.
— Ничего. — Селена отпила коктейль. — На мгновение ты стал вылитый отец.
Когда, несколько часов спустя, дверь закусочной открылась, Джек удивленно поднял голову. Ему казалось, что Эдди ее заперла. Им внезапно овладело раздражение: кто посмел врываться сюда, когда он хочет побыть наедине со своей женщиной?
В зал вошел постоянный посетитель, который изо всех сил старался выглядеть не таким пьяным, каким был на самом деле.
— Мисс Пибоди, — сказал он, — не могли бы вы помочь мне взбодриться кофе?
Джек шагнул вперед.
— Простите, но мы…
Однако Эдди положила свою маленькую ладонь ему на плечо, и он тут же утратил способность разговаривать.
— Полагаю, для вас, мистер Макфи, мы можем это устроить.
Она незаметно кивнула в сторону посетителя, чтобы Джек понял, кто перед ним. У мужчины явно выдался тяжелый вечер — об этом говорили взъерошенные волосы, опухшие покрасневшие глаза и запах отчаяния, который, словно мошкара, витал вокруг него.
— Кофе будет готов через минуту.
«Главными героями этого произведения выступают христианин, верующий и евангелист».
При звуке, голоса Алекса Требека Джордан взглянул на экран телевизора.
— «Биография Джерри Фалуэлла».
Эдди улыбнулась.
— Правильно, Джек?
— Нет. «Путешествие пилигрима».
Когда озвучили правильный ответ, Джордан засмеялся.
— Впечатляет. — Он взял у Эдди чашку с обжигающим кофе. — Тогда скажите, в каком шедевре упоминаются отвергнутый, пьяный и влипший по-крупному?
Джек непонимающе уставился на Эдди.
— Так можно было бы назвать, — икнул Джордан, — историю моей жизни. — Он сделал большой глоток кофе. — Не обижайтесь, мисс Пибоди, но женщины… Боже, они… как разбитое стекло, которое валяется посреди дороги. Режут мужчин на куски, прежде чем те успевают понять, что же на самом деле произошло.
— Только в том случае, если вы решили нас переехать, — сухо ответила Эдди.
Джордан взглянул на Джека.
— Ты когда-нибудь попадал в неприятности из-за женщин?
— Бывало.
— Видите?
Эдди подлила Джордану еще кофе.
— А где сегодня ваш сын, мистер Макфи?
— На школьном балу. И взял с собой целую стеклянную глыбу.
— Стеклянную… глыбу?
— Женщину! — простонал Джордан. — Которая разрушила мою жизнь.
— Я вызову для вас такси, мистер Макфи, — предложила Эдди.
Джек оперся локтями о стойку. И раньше случалось, что люди плакали здесь над чашками с кофе. Но хуже всего было то, что Джордан Макфи понятия не имел, что у него из глаз льются слезы.
— И что же она вам сделала?
Джордан пожал плечами.
