Справились быстро, Старой еще жил у своего родственника неподалеку от княжьего двора. Боярин, услышав, что его жену требуют к князю, посмотрел на красавицу долгим взглядом:

— Что ты натворила, когда была у княгини?

— Ничего… — скромность Мальфрид была явно напускной.

— Лучше скажи сразу, чтоб знал, откуда беды ждать! — Старой схватил жену за запястье.

Та выдернула руку, преувеличенно возмущаясь:

— Ничего я не натворила! Дала княгине совет, как от конопушек избавиться.

— И?.. — насторожился боярин.

Мальфрид делано пожала плечами:

— Откуда мне знать, что она напутала?

Боярин хотя и толст и ленив, но не глуп, сразу сообразил откуда ветер дует, усмехнулся:

— Сама беду на себя накликала, сама и выпутывайся.

Но, уже сажая в возок, все же поинтересовался:

— А чего насоветовала-то?

Губы Мальфрид дрогнули в усмешке помимо ее воли:

— Голубиным пометом мазать.

— Чем?! Сгорит ведь!

— Его в снадобье чуть надо было, может, много добавила?

Глядя в хитро блестящие глаза супруги, Старой покачал головой:

— Ты там-то не радуйся, не то все поймут.

— Не бойся, не дура! — огрызнулась боярыня.

Похожий разговор состоялся в княжьем тереме, Мальфрид повторила состав снадобья, честно-честно глядя в глаза князю, мол, медовый взвар, мята, ромашка и голубиный помет.

— Ты этим мазалась?

Бывшая княгиня скромно опустила глазки:

— Да, князь, в девичестве еще, чтобы лицо белее было…

— Целым фунтом помета?! — ахнул Владимир.

Глаза боярыни полезли на лоб:

— Каким фунтом?! Всего-то золотник нужно.

Князь рухнул на лавку, зайдясь от хохота. Лекарь из дальнего угла смотрел на него с недоумением. Вытирая слезы, Владимир махнул рукой византийцу:

— Поди сюда. Сколько княгиня помета взяла?

— Фунт… — осторожно протянул тот.

— А надо было? — повернулся к Мальфрид князь.

Та, с трудом сдерживая довольную улыбку, скромно протянула:

— Золотник только…

— Ах! — всплеснул руками лекарь. — Это же почти в десять раз разница!

С лица князя еще не сошла улыбка, но он все же поинтересовался:

— Ты кому состав говорила?

— Как кому?

— Ну, кому из боярынь рассказала, сколько чего надо?

— Да никому, — пожала плечами Мальфрид, — самой княгине на ушко и сказала, чтоб другие не слышали.

И снова терем потряс хохот князя. Он решил, что Анна сама увеличила количество помета, чтобы отбелить лицо скорее. Мальфрид уехала обратно, все также довольно улыбаясь, а Владимир долго еще не мог поцеловать свою жену не столько потому, что лицо было красно и сильно болело, но и потому, что, оказавшись рядом, живо представлял фунт голубиного помета на ее щеках.

Боярин Старой постарался скорее увезти свою супругу подальше, чтобы еще чего не насоветовала.

По весенней воде в Киев на торжище прибывают ладьи отовсюду, в том числе и из вятичских земель, не так давно взятых твердой рукой князя Святослава. Привезли и дань, и то, чем поторговать можно.

Парням, что идут на торг впервые, все любо и интересно.

Много раз водивший вятичские ладьи на киевский торг Хотей постарался встать чуть в стороне. Лучше спины погнуть да притащить, что надо, издалека, чем в этом шуме и гаме быть весь день. Пристали к берегу почти на краю, подальше от Почайны, чтобы ее вода не тащила лодьи по течению. Парням долго разглядывать торг в первый день не пришлось, Хотей быстро разыскал данника, что скору переписывал, привел его к костру, который разожгли вятичи у своих лодей, усадил, угостил, подарил связку вевериц, чтоб был снисходительней. Тот быстро все пересчитал, выправил виру, что дань с племени уплачена, велел тащить к княжьим кладовым, а сам отправился прятать свою скору. Хотей взял с собой четверых, в том числе и Власка. Они подняли на плечи огромные тюки со шкурками и потопали на княжий двор. Там еще один приставленный все пересчитал, сверил с вирой и объявил, что не хватает двух десятков шкурок. Вятичи возмутились, а Хотей отвел хитреца в сторону, что-то говорил, показывая рукой на сложенные тюки, тот сначала отрицательно качал головой, потом кивнул. Вятич позвал к себе Власка, дал в руки связку вевериц и велел идти за киевлянином, куда скажет.

Пока остальные распаковывали тюки и разбирали скору по кладовым, вятич отправился со смотрящим подальше от княжьего двора. Шел, стараясь не глазеть по сторонам, все боялся, что рот раззявит и потеряется. Было от чего, народ вокруг шумел и сновал туда-сюда, слышался говор и смех. Девушки, одна другой краше и разряженней, вовсю завлекали симпатичного парня, но тот молча топал за киевлянином. Наконец, они пришли к какому-то двору, гораздо меньше княжьего и беднее его, но тоже со столбовыми воротами, за тыном, какой не каждая вятичская весь имеет. Киевлянин постучал ногой в закрытые ворота, там зло отозвался пес. Ждать пришлось довольно долго, потом калитка сбоку от ворот слегка приоткрылась, в нее выглянуло заспанное лицо румяной глуповатого вида девки. Киевлянин потребовал:

— Стрыя покличь!

Девка для начала переспросила:

— Чево?

— Стрыя, говорю, зови!

— А-а… — протянула соня, и было непонятно, осознала ли она, что требуют. Вряд ли, но со двора уже доносился грубый мужской голос:

— Кого там несет?!