чертоги правящих домов эльфов. Посторонним туда ход воспрещен (даже туристов не пускают), но какое дело безобразникам-лучикам до запретов? Они скакали по сверкающим острым граням, и от этой сияющей красоты захватывало дух…

От чудесного зрелища меня отвлекла трель из недр сумочки. На судорожные поиски мобильного ушло несколько минут, зато потом я просто не стала его прятать: звонки и поздравления сыпались, как конфетти. Главное, не забыть его потом отключить — мало что так бесит судью, как звонок в самый неподходящий момент.

Продолжая разговаривать по телефону, я подошла к суду.

Даже это обшарпанное оливково-зеленое здание в свете расшалившейся Соль приобрело некую импозантность, как джентльмен в потертом мундире, посмеивающийся из-под прокуренных усов. Хотя в пасмурную погоду постройка больше смахивала на угрюмого конвоира…

Возле входа маялась пухленькая гномка, одетая во что-то пушистое и линяло-розовое. Как обманчива бывает внешность! Эта милая особа, Дваргия Ломмсон, собралась уже в четвертый разделить со своим мужем, Свартальдом Ломмсоном, совместно нажитое имущество. Пожалуй, через пару лет она сможет просить скидку как постоянная клиентка.

Каждый раз после зимних праздников, которые достойный гном отмечал с размахом, его жена подавала в суд. Так что мне оставалось только немного менять формулировки и составлять уточненный список домашнего скарба (в разное время он насчитывал от ста восьмидесяти до двухсот пятидесяти позиций!)

За тридцать лет супруги Ломмсон нажили солидный дом в Свартальве (особом квартале, где живут только гномы) с приличным огородом и большим хозяйством.

Вся соль данного дела заключалась в том, что разделить имущество они желали в натуре. Переводя на нормальный язык, их не устраивал вариант, по которому одному достанется, например, кофейный сервиз, а второму будет выплачена денежная компенсация половины его стоимости. Нет, это слишком просто и неинтересно! По их мнению, имущество следовало распределить поровну буквально: если уж делить вилки, то поштучно. А принимая во внимание, что некоторые вещи разделить невозможно (например нельзя ведь разрубить пополам корову), то каждый из супругов настаивал на том, чтобы это имущество было передано именно ему.

Лично у меня сложилось впечатление, что супругов вообще интересовал не столько результат, сколько сам процесс. Еще бы, сколько эмоций: начиная от скандалов с традиционным битьем скалкой по похмельной голове, и заканчивая бурным примирением в итоге.

Конечно, у меня не было оснований жаловаться — клиентка оплачивала гонорар щепетильно и в срок, но как же они мне надоели!

К счастью, на этот день было назначено только предварительное слушание дела, что давало надежду освободиться хотя бы после полудня. Хотя с особым, истинно гномьим отношением к судебному процессу, даже оно грозило перерасти в просто-таки эпическое действо.

Обычно я стараюсь перед заседанием провести с клиентами «воспитательную беседу», но в данном случае это было совершенно излишне. Как нужно вести себя в процессе, клиентка уже знала твердо (что неудивительно при ее обширном опыте!). Чуть поодаль переминался с ноги на ногу ее провинившийся супруг, так же прекрасно осведомленный о правилах игры. В полном соответствии со своей ролью он бросал на жену робкие взгляды, жалко улыбался и всем видом демонстрировал раскаяние. Выглядел он весьма помято и неухожено, как бездомный котенок (подозреваю, что намеренно — у гномок очень силен материнский инстинкт, так что Дваргии наверняка хотелось выкупать и погладить по голове блудного мужа).

Судья, видимо, заранее предвкушавшая все прелести нудного слушания, тянула до последнего. Не знаю, чем она занималась в своем кабинете — покраской ногтей или болтовней по телефону, — но ожидали мы под кабинетом больше часа.

Так что маяться в коридоре нам пришлось долго, клиентка уже почти исчерпала рассказы о своих милых малышах. По правде говоря, от описаний их шалостей и болячек у меня волосы становились дыбом — вот так и зарекаются заводить собственных детей!

— А младший позавчера упал в погреб и ногу поломал! — громогласно возвещала она, многозначительно глядя на супруга. — Теперь вот в гипсе, бедняжка, и еще на костылях! А все из-за того, что замок на погребе сломался, а чинить-то некому!

Словом, во всех бедах был виноват понурившийся муж. Впрочем, он особо не возражал: вид «Судите, люди! Грешен, каюсь». Как будто он не ответчик по гражданскому делу, а подсудимый!

В общем, мы проводили время, участвуя в любительской постановке семейной драмы (хотя на фарс это представление походило больше!). Несмотря на регулярный раздел имущества, супруги так ни разу и не развелись. Вдохновенно поделив пожитки, уже к осени Дваргия и Свартальд как-то тихо мирились и жили душа в душу до следующих зимних праздников.

Видимо, поняв, что мы все равно не уйдем, судья наконец решила заседание все-таки начать. Сразу скажу, предчувствия и опыт меня не обманули. Более того, все оказалось еще хуже, чем я ожидала.

Стандартное начало судебного заседания хорошо тем, что сторонам практически не дают возможности высказаться.

Выяснение явки сторон, объявление состава суда, отводы, заявления и ходатайства, — своеобразная увертюра, исполняемая без особого энтузиазма. Пальцы секретаря летают над клавиатурой, судья лениво листает материалы дела и механически задает привычные вопросы…

Вся эта тягомотина записывается на особые кристаллы и хранится в архиве. Раньше секретари нередко записывали происходящее весьма вольно, что создавало множество проблем. Теперь же все сказанное сохраняется в точности, но расплачиваться за это приходится уймой времени, которую занимает судебный процесс. А уж если судятся гномы, он и вовсе растягивается на неопределенный срок. Не зря ведь дотошность и въедливость гномов вошли в поговорки!

Начало заседания прошло без эксцессов.

Моя клиентка четко, как по шпаргалке, проговорила, что свои исковые требования поддерживает в полном объеме, а вот дальше понеслось…

— Прошу вас помочь, иначе наши пятеро деток останутся без крыши над головой! С таким-то отцом! — Утирая скупую слезу пушистым шарфиком, принялась жаловаться она. — Он же пропьет последнюю рубаху!

Я поморщилась: с надрывом Дваргия определенно переборщила. Вряд ли гном может допиться до такой степени, скорее всего клиентке просто хотелось отплатить мужу за все, а заодно и некоторой новизны в отношениях. Как она сама объясняла: — «Чтоб ему жизнь малиной не казалась».

Судья недовольно поморщилась и ее вечно кислое лицо стало совсем уксусным. Похоже, причитания истицы не произвели на нее желаемого впечатления.

Дальше Дваргия попыталась перейти к подробностям их не сложившейся семейной жизни, пришлось дергать ее за рукав и знаками показывать, что хватит уже подробностей. Знаками, потому что ведется звукозапись, а я не вправе затыкать рот собственной клиентке! Впрочем, результата я этим не добилась, пришлось применить решительные меры — нагло наступить ей на ногу. Иногда в нашем деле сапожки на шпильках — это большое подспорье…

Клиентка вздрогнула и оглянулась на меня. Я провела рукой поперек горла, недвусмысленно объясняя, что подробности излишни. Надо думать, подействовало, только она почему-то побледнела… Неужели у меня такое зверское выражение лица? Впрочем, не важно — главное, что подействовало.

Наконец мы перешли к пояснениям ответчика. Ожидаемо заявив, что исковые требования его клиент не признает, адвокат Дьюрин начал подробно перечислять имущество. Надо сказать, списки добра у истицы и ответчика не совпадали (к примеру, они не сошлись во мнениях о числе полотенец и спичечных коробков).

Если вы никогда не встречались с гномами-адвокатами, то могу сказать без преувеличения: вам очень повезло. Я и сама внимательна к мелочам (вполне положительное профессиональное качество), но коллеги этой расы рассматривают каждый документ буквально под микроскопом. Все эти бесконечные пререкания не имеют значения для дела, разве что демонстрируют клиентам, как много времени и сил уделяются их делу.