Скучающая дамочка ищет новых впечатлений? А прежние записывает на видео для домашней видеотеки?
—
Может, и так, но нам надо знать что-то определенное. Какую игру ведут эти дамы с нами? Или те, кто ими прикрывается. Так что вы мне посоветуете?
—
Сидеть дома и не высовываться, — сказал я.
—
Это не по-джентльменски. Дама ждет. Взяла целых два часа на подготовку...
—
Вот именно — на подготовку. Только к чему?
—
Полагаете, под кроватью у нее будет прятаться взвод спецназа?
—
Я уже сказал. — Мне надоели Витины вопросы. — Сиди дома. Пусть перезвонит, если ты ей очень нужен. Сошлемся на загруженность.
—
Видно, вы никогда не ловили на живца, — разочарованно сказал Витя.
—
Я никогда не видел, чтобы рыбак был одновременно и живцом.
—
Попробуем представить, — сказал Витя. — Значит, я прихожу с большим букетом цветов...
—
Ты что? Чему тебя только учили? Муж в больнице, а ты — к жене с букетом. Цветок может быть один — в петлице.
—
Прокол, — согласился Витя. — Согласен, вместо букета мировая скорбь на физиономии.
—
Это у нее должна быть скорбь.
—
Ладно. Допустим, будет у нее скорбь. Но мы с ней встретимся не для того, чтобы погоревать о ее муже?
—
Безусловно. Здесь более сложный вариант. Полагаю, что тут замешан все тот же Кадуев, твой лучший друг. Как представитель маленького, но очень гордого народа, он должен скрипеть зубами при одной мысли, что ты еще жив...
—
И что же мне приготовил этот представитель? — сдвинул брови Солонин.
—
Зная твою подготовку, они вполне могут пойти на древний вариант. Фирюза уложит тебя с собой в постель, а они получат тебя обессиленного и разнеженного.
—
Самсон и Далила... — сказал Витя. — Знаете, с вами иногда становится не по себе. Видишь наяву, что тебя ждет. Свой «вальтер» я все-таки положу в задний карман брюк.
—
Но потом не забудь его переложить под подушку. И какие бы у вас там страсти ни кипели, ты должен не забывать о нем. Но это — крайний вариант. Есть еще чай или кофе со снотвор ным. Думаю, что ты нужен Кадуеву живой. Он захочет вдоволь над тобой покуражиться. Уж слишком часто ты перебегал ему дорогу.
—
Как вы плохо думаете о людях, — печально произнес Витя. — Что за профессия, создатель! Идешь на свидание с очаровательной женщиной и думаешь о том, с какой стороны под подушку сунуть пистолет!
—
Не спеши, — оборвал я его стенания. — Еще не факт, что у вас там дойдет дело до подушки. И не забывай, о чем сам сказал, — насчет живца. Все-таки это она назначила тебе свидание, а не ты ей.
11
—
Ладно, — сказал Гоша Томилину. — Черт с тобой... Ну погорячился я. Знаешь, как ее жалко... И тебя можно понять. Состояние аффекта — то, се... Суд бы расценил это как смягчающее обстоятельство. Лет пять-шесть назначили бы, да и то условно. Вот и считай, что я дал тебе этот срок условно... Да ты что, Олежка? Ну все. Все... Это я с горя, понимаешь?
Томилин мелко дрожал, всхлипывая, пытался сдержать слезы, а когда Гоша обнял его и прижал к себе, разрыдался.
Гоша тоже всхлипнул.
—
Потеряли мы ее, Олежка! И как ты теперь будешь без нее, прямо не знаю...
—
Она для меня была все, — судорожно выкрикнул Томилин. — Без нее жизнь немила.
—
Вот и я про то же, — успокаивал его Гоша и смотрел на окна полуподвала, куда заглядывал с улицы Артем. — Просто не знаю, что делать...
—
Они били меня, — продолжал трястись Томилин. — Они измывались надо мной!
—
Они свое получат, не беспокойся, — сказал Гоша. — Вот сволочи! Я им велел поговорить с тобой по душам, а они... Увидишь, каждый получит свое. Хочешь, завтра же своими руками ты сделаешь с ними то же, что они с тобой? Хочешь, Олежка?
Томилин отрицательно замотал головой.
—
Ах ты интеллигентный мой! — чему-то обрадовался Гоша. — Сам не можешь? А я-то
думал: Отелло, мавр тюменский, а ты только чужими руками, да?
Томилин поднял голову, недоверчиво посмотрел на друга детства.
—
Ну что смотришь? — спросил Гоша. — Что особенного? Высшее образование не позволяет, я понимаю...
К Артему за окном кто-то подошел. О чем-то переговорили. Артем снова склонился к окну, кивком спросил: можно?
—
Ну ладно, — вздохнул Гоша. — Пора мне, Олежек. Сейчас мои ребята подбросят тебя до дому. А утром разберемся. Со всеми. А ты крепись. Жизнь продолжается...
Он махнул рукой и достал носовой платок, чтобы вытереть лицо.
—
Ты чего? — Томилин положил руку на плечо своего старого друга.
—
Да так... жизнь, говорю, проклятая. Все во имя целесообразности текущего момента... Вечные истины предаем и забываем. Ну пошли!
И, обняв за плечи, повел Томилина к двери. Там, во дворе, падал редкий пушистый снег, дул влажный ветер.
—
Потеплело, — сказал Гоша. — К весне... И жизнь, что ни говори, начнется снова.
—
Что это ты расчувствовался? — спросил Артем, стоявший возле «ауди», фырчащей мотором.
—
Да вот весна скоро, — сказал Гоша и хлопнул по плечу Томилина. — Ну что, нравится? — показал на машину. — Знаю, большой ты любитель этой марки. Последняя модель. Бери! Дарю!
Томилин оторопел, даже слова вымолвить не мог, глядя на подарок.
—
Мне лично «мерсы» больше по душе, — сказал Артем.
—
Много ты понимаешь, — возразил Гоша. — Тут — эстетика! Идеальная форма! Верно я говорю, Олежек? Ну садись... А завтра, если не забыл, жду тебя на торжественном открытии ветки магистрального нефтепровода. Там все наши будут. Смотри не проспи!
Они расцеловались. Машина выехала за ворота. Гоша и Артем смотрели ей вслед.
—
Ты связался с Ибрагимом? — спросил Гоша, когда машина отъехала достаточно далеко.
Артем посмотрел на часы.
Вы читаете Игра по крупному
