область), например, просил Юрия Алексеевича достать для больных детей лекарство, которого в местной аптеке нет.

Гагарин обратился в аптечный отдел Министерства здравоохранения РСФСР, просьба его была удовлетворена.

16 января. Гагарину позвонил журналист Милонег Дранковский и попросил встречи. Не имея привычки отказывать, Юрий Алексеевич назначил беседу на следующий день.

Милонег Дранковский прибыл с опозданием, мило извинился, сославшись на плохую работу транспорта, и тут же перешел к изложению просьбы.

— Юрий Алексеевич, читатели нашей газеты хотят знать ваше мнение о кино.

— О кино?!

— Да, да, о кино. О советском и зарубежном, документальном и игровом, любительском и публицистическом. Одним словом, о современном кино.

— Но ведь…

— Знаю, знаю. Вы скажете, что не специалист, не знаете кино и т. д. Вам и не надо знать. Универсалов в природе не существует. Средневековые энциклопедисты кончились. Знать должны мы. Вы скажете — вам некогда писать. И не надо — для этого есть мы, профессионалы.

Гагарин растерянно улыбнулся, развел руками.

— В интервью мы поставим пять или шесть вопросов? Вы курите?

— Нет.

— Простите. У нас шесть вопросов. Нет, пять. Я думаю, достаточно пять. Пять самых емких, социально насыщенных, профессионально глубоких, по-современному острых. Итак, кино в современном мире. Это вопрос. Ответ: Жизнь современного человека без кино невозможна, кино вошло в быт, стало неотъемлемой частью… М-м, здесь надо подыскать подходящее слово. Это потом. Не надо стесняться, Юрий Алексеевич, цитировать гениев, — бойко продолжал он после минутной заминки. — Помните, в трактате великого Лукреция Кара «О природе вещей», написанном им две тысячи лет назад, сказано: «Нам кажется, что изображения начинают двигаться, если они исчезают одно за другим и сменяются новыми образами в новом положении…» Сергей Эйзенштейн как-то сказал: «Законченный фильм представляет собой ни с чем не сравнимое сонмище самых разнообразных средств выражения и воздействия». Думаю, что по первому вопросу достаточно. Все это я изложу на бумаге, почитаю, поправлю, допишу…

Через три дня, как было условлено, сияющий Милонег Дранковский переступил порог кабинета космонавта.

— Вот оно, детище ночей бессонных, — торжественно провозгласил он и положил на стол гранки интервью. — Вот здесь, Юрий Алексеевич, скрепите своей подписью. Какие слова, — не унимался корреспондент. — «Искусство экрана — искусство синтетическое и коллективное. Синтез средств, а за ним и сумма усилий необычайно расширили сферу жизненного содержания, сделали ее доступной для искусства почти без изъятий». Прекрасно.

— Мне хочется прочитать все.

— Пожалуйста, послезавтра в нашей газете.

— Но мне бы хотелось сегодня.

— Юрий Алексеевич, — укоризненно сказал Милонег, — газета — это производство, это фабрика, завод, это сотни, тысячи рабочих. Остановить процесс просто невозможно.

— Передайте редактору, что по моей вине ваш завод не остановится и число безработных не возрастет. Пожалуйста, приходите завтра.

Утром следующего дня Милонегу Дранковскому передали пакет от Юрия Алексеевича Гагарина.

В редакции, разложив гранки, корреспондент обнаружил перечеркнутыми все подготовленные им ответы, а рядом аккуратные слова, написанные рукой космонавта.

20 января. Гагарин выехал в Гжатск. Он хотел повидать родителей, сестру, братьев, которых очень любил. Бывали случаи, когда служебная загруженность не позволяла Юрию Алексеевичу надолго отлучаться из Звёздного, тогда он бросал клич сбора и приглашал их к себе в Подмосковье.

22 января. Гагарин приступил к исполнению своих обязанностей. В этот же день он провел первую тренировку.

25 января. Состоялось собрание, посвященное третьей годовщине ЦПК.

Открыл его первый начальник Центра подготовки Евгений Анатольевич Карпов. Первым выступил Гагарин, значительную часть своей речи он посвятил Карпову. За концертную программу отвечал Герман Титов.

1 февраля. На отчетно-выборном партийном собрании в прениях по докладу выступил Юрий Гагарин. Он сказал о неиспользованных возможностях в научно-техническом оснащении ЦПК, об усилении внимания к культурно-эстетическому воспитанию коммунистов и комсомольцев, о повышении внимания к индивидуальной подготовке экипажей предстоящих полетов.

2 февраля. Издательство «Машиностроение» обратилось к Гагарину с просьбой прорецензировать рукопись спортивного комиссара Ивана Григорьевича Борисенко и написать предисловие.

В предисловии к книге «Первые рекорды в космосе» Гагарин написал: «О советских космонавтах и об их делах писалось достаточно много. Казалось, ничего нового здесь уже не скажешь. Однако И. Г. Борисенко удалось сказать новое, причем по-своему интересно и увлекательно. Это и понятно. Ведь до сих пор о спортивной стороне достижений нашей Родины в космосе говорилось вскользь, мимоходом. А эта книга целиком посвящена космическим рекордам.

Человек, писавший ее, хорошо знает космонавтов, их жизнь. Он провожал нас на старте и один из первых встречал и поздравлял при приземлении, он своими глазами видел трудовые будни ученых, инженеров, рабочих, создавших замечательные космические корабли и ракеты, видел нелегкие тренировки космонавтов. И это свидетельство очевидца, участника событий важнее всего. Оно в первую очередь придает интерес и достоверность книге И. Г. Борисенко».

4 февраля. Гагарин с семьей выехал в лес. Катались на лыжах, играли в снежки, с удовольствием ели шашлык, приготовленный Юрием Алексеевичем на походном мангале.

5 февраля. Беседовал с Георгием Береговым. Юрий Алексеевич много слышал о летчике-испытателе Береговом, знал его фронтовую биографию, а сегодня узнал о том, что он увлекается английским языком, читает английских авторов в подлиннике.

Перед Гагариным сидел высокий красивый офицер, дисциплинированный, хорошо организованный летчик.

Пройдет несколько лет, и знание английского языка очень выручит Георгия Берегового, а произойдет это так.

Береговой был гостем американских астронавтов. Его принимали легко, весело, непринужденно. Интервью, экскурсии, выступления в знаменитых клубах, занятия, тренировки, встречи с мировыми известностями. Внимание американцев к советскому космонавту было столь велико, что, по отзывам одного журналиста, «русские растопили холодные сердца янки».

Американские астронавты Фрэнк Борман и Нейл Армстронг — гиды Георгия Берегового — делали все возможное, чтобы показать гостю Америку. Они ввели космический темп поездок и цирковую разнообразность впечатлений: города, люди, аэродромы мелькали как кадры кинофильма. Космонавты были неистощимы на юмор и угощения.

В космическом центре Хьюстоне космонавту Береговому предложили ознакомиться с американским пилотируемым кораблем «Аполлон». Устраиваясь в кресле командира корабля, генерал-майор авиации Береговой обратил внимание на хитроватые улыбки американских астронавтов, спешащих оставить его одного в кабине корабля. Георгий Тимофеевич догадался, что готовится какой-то сюрприз, неожиданный поступок, могущий поставить его в комическое положение. Он поморщил лоб, пытаясь разгадать, что же собираются сделать его добродушные спутники. И в это время услышал, как стали задраивать люк космического корабля. «Ах, вот оно что! — подумал Береговой. — Космическая шутка. Ну что же, давайте. Что же они все-таки придумали?»

Нейл был нетерпелив.