соответствующих идей, развивавшихся Бенвенистом на протяжении нескольких десятилетии, см. в [Benveniste, 1969,1, с. 211]; ср. также [Трубачев, 1959, с. 20, примеч. 19]).

Перейдем к уже упоминавшемуся ПИЕ *bhrater. Как отмечалось выше, этому этимону повезло: общепризнано, что им обозначалось не только и не столько кровное родство, сколько принадлежность к более широкой общности, обычно трактуемой как большая семья. В пользу «некровнородственной» трактовки говорит значение таких рефлексов, как др.-греч. фратг|р «член фратрии», причем, как отметил Бенвенист [Benveniste, 1969,1, с. 214], это слово употребляется исключительно во множественном числе; др.-ирл. brathir «член большой семьи»; осет. aervad «родич» («все члены родового объединения... считаются друг другу aervad ‘братьями’; все члены рода матери называются mady-rvad ‘брат матери’» [Абаев, 1958-1995, И, с. 437-438]. Таким образом, и в случае с ПИЕ *bhrater речь должна идти о показателе принадлежности к некоей, не обязательно родственной, группе.

Обратимся теперь к терминам, обозначавшим женщин. Поскольку субъектами власти в исторически засвидетельствованных индоевропейских обществах были прежде всего мужчины, здесь менее вероятно сохранение рефлексов с потестарным значением. Впрочем, положение, как мы увидим ниже, далеко не безнадежно.

ПИЕ * mater реконструируется на основании таких слов, как др.-инд. matar-, авест. matar-, арм. mayr, греч. |1г|тг|р, лат. mater, др.-ирл. mathir, ст.-слав, mati, в косв. падежах materb и пр.; тох. A macar, В macer; все эти рефлексы дают значение «мать», но некровнородственная семантика сохранилась в латинском. Согласно Эрну, латинское mater «несет в себе, как и pater, идею почтения... и добавляется к имени той или иной богини... в знак почитания (Terra mater), причем идея материнства может и не подразумеваться: Vesta mater» (II [Се mot] comporte, comme pater, une idee de respect... et s’ajoute au nom d’une deesse... pour Phonorer (Terra mater), et sans que l’idee de matemite soit necessaire-ment impliquee dans Tappellation: Vesta mater) [Emout, Meillet, 2001, c. 389]. Рефлекс того же этимона употребляется по отношению к божествам в оскском (Maatreis, G. sg.) и умбрском (Matrer, G. sg.), а также в галльском (Matrebo, Dat. pi.) [там же, с. 390]. Показательно, что, как и в случае с *pater, в анатолийских языках рефлексы этимона *mater заменились иными, очевидно, не имевшими потестарных коннотаций: ср. хетт, anna-, лув. anni- [Benveniste, 1969,1, с. 212].

Рассмотрим далее ПИЕ *dhugater. Значение «дочь» реконструируется для данного этимона на основании таких рефлексов, как др.-инд. duhitar-, авест. dugadar-, duy8ar-, арм. dustr (с переходом -к- в -s- после -и-), греч. 01)уатг|р, оск. futfr, гот. dauhtar, др.-прус. duckti, ст.-слав.

dbsti, в косвенных падежах dbsterb и т.п.; тох. A ckacar, В tkacer [Рокоту, 1959, I, с. 277], лик. kbatra, лув. duwattri-/duttari- и пр. В то же время, как показал Бенвенист [Benveniste, 1966, с. 34-50], др.-перс. *dux?i, сохранившееся в эламской передаче du-uk-si-is и означавшее, как и ср.-перс. duxs, «царевна», восходит вместе с арм. dsxoy «царица» в конечном счете к ПИЕ *dhugater⁵. В оскских надписях рефлексом соответствующего этимона, fu(u)tref (Dat. sg.), обозначается богиня круга Цереры, возможно, Прозерпина [Lejeune, 1968, с. 72-73]. Таким образом, данный этимон также имеет потестарные коннотации и навряд ли может однозначно трактоваться как термин родства.

Наконец, последний ПИЕ этимон, оформленный интересующим нас суффиксом *-ter— *ienater— реконструируется на основании следующих рефлексов: др.-инд. yatar-, пашто убг, арм. пег, греч. (гомеровское) мн. ч. eivaxEpeq (вообще греческое слово употребляется почти исключительно во множественном числе), лат. janitrices (преобразовано по образцу Nomina agentis ж. р. типа genitrices; зафиксировано исключительно во множественном числе), ст.-лит. jente (gen. jenters), рус. ятровь. Все эти рефлексы означают «жена брата мужа», но, как справедливо отметил Семереньи [Szemerenyi, 1977, с. 92], с тем же успехом можно реконструировать для праязыкового состояния и значение множественного числа «жены братьев».

Итак, для праиндоевропейского реконструируется определенным образом (посредством суффикса *-ter) оформленная группа терминов, чью древность подчеркивает то обстоятельство, что два из них (по образцу которых, по мнению Бенвениста, были оформлены соответствующим суффиксом и остальные), *pster и * mater, как уже говорилось, явно происходят от так называемых «лепетных слов», Lallworter. О важности данной группы слов свидетельствует и то обстоятельство, что в некоторых языках тем же суффиксом снабжались и те термины родства, которые его изначально не имели (ср., например, скр. jamatar, nanandar, naptar вместо более раннего napat; в современном персидском, где, подобно французскому, отпали заударные слоги и древние pitar-, matar-, bratar-, duxtar- превратились в среднеперсидские pit, mat, brat, duxt, ради соответствия древней форме было восстановлено окончание, и означенные слова приобрели вид pidar, madar, bradar, duxtar; по аналогии сходное окончание было придано и слову pus «сын» < из ри$а, превратившемуся в pusar [Benveniste, 1969,1, с. 256-257]). Группа включает четыре парных термина, которые могут быть объединены как по половому (два мужских•— *pster и *bhrater, и два женских — *mater и *dhugoter либо *ienster), так и по возрастному (два для обозначения старших возрастных категорий — *pster и *mater, и два для обозначения младших — ^5|cbhrater и *dhug9ter либо *ienster) признаку, а также еще один термин для обозначения женщин, которому нет пары. Все эти термины, судя по семантике их рефлексов, явно служат преимущественно для обозначения групп лиц, а не индивидуумов, и практически для всех рефлексы дают как семантику терминов родства, так и иную, прежде всего властно- управленческую семантику. На мой взгляд, эти термины вполне адекватно описывают структуру определенного типа общества, природу которого нам и предстоит выяснить. Напомню, что хотя «многие современные антропологи, видимо, все еще полагают вслед за Морганом, что терминологии родства суть „системы кровного родства и свойства⁶⁶ и что они рисуют генеалогическую картину общества»⁶, в этнологии на основании сведений о функционировании в различных обществах половозрастных группирований уже давно была сформулирована теория, согласно которой на ранней стадии социогенеза (к которой относится существование праиндоевропейского общества) системы родства в современном понимании попросту не существовало, поскольку генеалогическое родство не играло существенной роли в системе социальных связей: важна была принадлежность к экзогамной группе, полу и поколению⁷. Посмотрим, может ли эта гипотеза прояснить этимологию изучаемых нами терминов.

Как мы убедились выше, латинский рефлекс ПИЕ *pster не был лишь показателем генеалогического родства: значение принадлежности к некровнородственной общности, облеченной властью, было для носителей латинского языка столь же очевидным. Это дает основания предполагать, что индоевропейский этимон возник как обозначение принадлежности к возрастному группированию зрелых мужчин, не только достигших брачного возраста и соответственно наделенных правом и обязанностью иметь потомство (на это указывает первое из реально зафиксированных значений— «отец», но такое право явно имели и более молодые), но и достигших возраста, при котором возрастная группа их социальных детей проходила обряд инициации и входила в активный жизненный цикл. В качестве типологической аналогии можно привести тот факт, что у восточноафриканских кикуйю наиболее почетной возрастной степенью («морика») была степень «старейших» («морика я киама»), следовавшая непосредственно за степенью женатых мужчин. К степени старейших могли принадлежать только мужчины, чьи дети прошли церемонию обрезания [Калиновская, 19Ж), с. 75]. Точно так же представители описанного праиндоевропейского группирования отцов par excellence занимали главенствующее положение в обществе (на что указывают рефлексы со значением «сенатор(ы)» или «старейшина»). Читателю может показаться странным, что властные функции, которые, по нашим представлениям, в традиционном обществе отправляют старейшины, присущи людям еще не старым, но это вполне соответствует реально засвидетельствованным фактам: так, Бенджамин Франклин писал, что американский «индеец в молодые годы — охотник и воин. В зрелые годы — он муж совета», и соответственно, в орде Оглала тетон дакотов пожизненные вожди избирались из воинов, достигших сорокалетнего возраста [Аверкиева, 1974, с. 323]. Что же касается стариков, то они, скорее всего, как завершившие социально активный цикл жизни, объединялись в одну группу с неинициированными детьми и участия в управлении не принимали (подробнее об этом см. ниже).

Значения «отец» (genitor) и «старейшина» обособились, очевидно, только с формированием системы индивидуального генеалогического родства. Поскольку в римском обществе эта система уже утвердилась, былое единство древнего слова стало анахронизмом, и во избежание путаницы римские patres превратились в patres conscripti: вновь приписанные (по традиционной хронологии — в 510 г. до н.э.) к