– Боже!
Брукер пожал плечами:
– Застрелен в спину, сэр.
– Его не любили?
Брукер печально кивнул:
– Очень, сэр.
– Так бывает, – так на самом деле бывало, хотя никто не любил этого признавать. Шарп слышал об одном капитане, известном своей непопулярностью: тот даже как-то обратился к своим солдатам перед боем с просьбой дать врагу убить его, и они эту просьбу выполнили.
Потом мысль Шарпа пошла дальше: Форд оставался единственным майором фузилеров, второй майор был в отпуске, а значит, Шарп становился здесь старшим. Если не считать Фартингдейла.
– Вы видели сэра Огастеса?
– Нет, сэр.
– И вы старший капитан фузилеров?
Брукер кивнул:
– Точно, сэр.
– Тогда я хочу, чтобы ваша рота вернулась в монастырь, а еще одна рота заняла дозорную башню, ясно?
– Безусловно, сэр.
– Там вы найдете стрелков. И пошлите кого-нибудь к этим идиотам, пусть направляются сюда, – Шарп указал на ракетные части, все еще с любопытством оглядывающие селение.
– А пленные, сэр?
– В подземелье, как только его вычистят. Приведите и тех, кто в монастыре. Всех раздеть.
– Сэр?
– Разденьте их! Снимите с них их чертовы мундиры! Они опозорили форму. А голому будет трудновато сбежать по такой погоде.
Брукер кивнул; он выглядел несчастным.
– Будет исполнено, сэр.
– Павших похоронить! Используйте для этого пленных. На улице могут работать одетыми. В батальоне есть хирург?
– Да, сэр.
– Пусть работает в монастыре. Перенесите раненых туда, – Шарп повернулся, чтобы посмотреть, как два первых взвода роты Фредриксона начинают свой недолгий путь в пять сотен ярдов в сторону дозорной башни. Спасибо Господу за то, что существуют стрелки. – Действуйте, капитан. Потом вернетесь и найдете меня: наверняка мы что-то забыли.
– Да, сэр.
Фартингдейл. Где, черт возьми, может быть Фартингдейл? Шарп перебрался через кучу камней к тому месту, где упал полковник, но никаких следов красного-черного с золотом мундира среди трупов не нашел. Не было видно и гнедого коня сэра Огастеса, лежащего в луже собственной крови. Возможно, полковник выжил, а значит, должен здесь командовать. Но где же он, черт бы его побрал?
Еще дюжина стрелков под командованием лейтенанта перебралась через руины, но на стенах еще оставались стрелки. Вдруг над долиной прозвучал горн, его сигнал донесся с башни и состоял из двух коротких фраз. В первой было девять нот. Во второй – всего восемь. «Мы обнаружили врага». «Враг – кавалерия».
Шарп повернулся к башне. В амбразуре показалось лицо, и Шарп сложил руки рупором:
– Где?
Рука указала на восток.
– Кто они?
– Уланы! Французы!
К Господним Вратам явился новый враг.
Глава 14
Шарп подумал о деле чрезвычайной важности, всего одном, и побежал к монастырю, маша руками и крича:
– Капитан Джилайленд! Капитан Джилайленд!
Он выскочил на дорогу и с облегчением увидел, что лошади еще не выпряжены из фургонов.
– Двигайтесь! Быстрее!
– Сэр? – от дверей монастыря ему навстречу бежал Джилайленд.
– Уводите свое подразделение! Быстрее! Загоняйте фургоны во двор! Этих внесите хоть на руках, черт возьми, но быстрее! – он указал на запряженную волами телегу, застрявшую в замковых воротах. Джилайленд застыл навытяжку. – Да двигайтесь же, ради Бога!
Потом Шарп обвел взглядом разбредшихся по всему селению ракетчиков и понял, что придется действовать самому. Он бегал за ними, пинал, лично разворачивал лошадей, пока до людей, считавших, что в Рождество надо отдыхать, не дошло, что придется пошевелиться.
– Двигайтесь, ублюдки! Здесь вам не чертовы похороны! Толкайте! Двигайтесь!
Атаки французской кавалерии он не опасался: скорее всего, люди на крыше цитадели увидели передовые дозоры французов, посланные сделать то, что он уже сделал: освободить заложников. Теперь обрели объяснение и три всадника на рассвете: без сомнения, это был патруль, обнаруживший, что работу сделали за них. Французы придут за своими заложниками под мирным флагом, и Шарпу не хотелось, чтобы они увидели странные фургоны и переносное оборудование ракетных сил. Если он прав, драться не придется. Но, может быть, он не прав, и тогда ракеты, укрытые специальными чехлами и спрятанные в длинных фургонах, будут еще одним сюрпризом для противника.
– Двигайтесь!
Даже если французы увидят фургоны, они в жизни не догадаются об их назначении, но Шарп не хотел рисковать: у них хватит мозгов понять, что в западном конце долины происходит нечто странное, а значит, они будут настороже, и сюрприз не сработает.
Шарп бежал рядом с первым фургоном и орал фузилерам:
– Очистить ворота! Быстрее!
Фредриксон, надежный, ответственный Фредриксон пробрался сквозь толпу, борющуюся с непослушной телегой:
– Уланы, сэр. Зеленые мундиры с красными нашивками. Всего дюжина.
– Зеленые с красным?
– Думаю, императорская гвардия. Немцы.
Шарп перевел взгляд на селение, но никого не увидел. Долина за Адрадосом резко понижалась и забирала направо, на юг: если он их не видит, то и они не смогут заметить странные фургоны, начавшие, наконец, въезжать в замковый двор. Немецкие уланы. Люди, собранные по герцогствам и крошечным королевствам, союзным Наполеону. Против императора сражалось куда больше немцев, чем за него, но в одном все немцы были похожи: на поле боя они были лучшими.
Шарп крикнул Джилайленду:
– Спрячьте людей в конюшне, слышите? Спрячьте!
– Слушаюсь, сэр, – Джилайленд от этой внезапной спешки был в ужасе: до сих пор его война заключалась в кропотливом расчете углов и сил, но теперь на горизонте внезапно замаячила смерть.
– Где ваша рота? – снова повернулся Шарп к Фредриксону.
– Идут, сэр, – кивнул тот в сторону группы стрелков, продиравшихся сквозь колючие кусты. – Десять
